Это произошло в феврале, в один из тех нескончаемых вечеров, когда зима будто нарочно растягивает ночь, испытывая людское терпение. Муж ушёл в ночную смену, а мы с двухлетним сыном Васенькой остались одни в съёмной квартирке на окраине Томска. Я, как обычно, пыталась уложить его спать — безуспешно. Малыш капризничал, ворочался, и в какой-то момент я махнула рукой, решив дать ему немного побаловаться, а сама отправилась на кухню — заварить чаю.
Не успела я даже подойти к шкафу, как из комнаты раздался резкий, лающий кашель и всхлип. Сердце упало. Я бросилась назад — Вася стоял посреди комнаты, захлёбываясь плачем, лицо покраснело, а кашель звучал так, словно ему что-то мешало дышать.
— Где болит? Васенька, родной, что случилось? — я опустилась перед ним на колени, трясущимися руками ощупывая его, вглядываясь в лицо, стараясь понять.
Он лишь рыдал и кашлял, кашлял так, что мне стало ясно: что-то застряло у него в горле. Я попыталась разжать ему рот, но он сжимал челюсти всё крепче, а в глазах стоял настоящий ужас.
Мне было всего двадцать. Девчонка, которая ещё вчера не знала, как правильно сварить щи. А сейчас — на руках задыхается её ребёнок. Он уже синел, хватая воздух ртом. Я кинулась к телефону. Пальцы дрожали, как осиновый лист, когда я набирала «03». И — ничего. Ни гудков. Ни голоса. Полная, мёртвая тишина. Я сбрасывала, набирала снова — телефон молчал.
Мобильных у нас не было. Мы только поженились, ютились в этой крохотной квартирке, перебивались с гроша на грош. Я прижала Васю к груди и зарыдала, забыв обо всём. В голове звучало только одно: «Господи, помоги!» Я не умела молиться, не знала слов. Но в тот миг говорила с Богом. Как с самым близким. Умоляла.
И вдруг… в дверь постучали.
Я рванула открывать, хотя знала: муж не мог вернуться так рано. На пороге стоял незнакомец лет сорока. Высокий, усталый, с добрым взглядом.
— Добрый ве… — начал он, но, увидев моё лицо, замолк. — Что случилось?
Не знаю почему, но я тут же выпалила всё. Без остановки. Он слушал секунду, потом молча прошёл мимо меня в комнату.
Я шла следом, как во сне. Он присел перед Васей, что-то тихо сказал, и — о чудо! — сын утих. Через мгновение мужчина повернулся ко мне, раскрыв ладонь: на ней лежала крошечная красная бусинка.
— Вот что мешало ему дышать, — спокойно сказал он. — Проглотил, но застряло неглубоко. Хорошо, что я рядом оказался.
Только тогда я вспомнила: да, несколько дней назад порвались мои старые бусы. Я собрала все бусины… кроме одной.
Мужчину звали Михаилом. Он оказался педиатром. Ехал с дежурства, и прямо у нашего дома его «Жигули» внезапно заглохли. Не зная, что делать, он решил попросить телефон — домофона не было, и он постучал в первую дверь. В нашу.
Телефоны, как потом выяснилось, не работали во всём подъезде — авария на линии. Но Михаил, выпив у нас чаю, вышел во двор, сел за руль — и машина завелась сразу. Как будто ничего и не было.
С тех пор я часто думаю: случайность ли это? Или всё же знак свыше?
Теперь я хожу в церковь. Ставлю свечку за здравие раба Божьего Михаила. И, глядя на Васины школьные фотографии, где он улыбается мне уже взрослым парнем, понимаю: Бог слышит. Даже без молитвы.
