Было время, когда в одном старинном городе, не то в Твери, не то в Калуге, случилась история, о которой и поныне вспоминают. Жила-была девушка по имени Глафира, работящая да скромная. Встретила она молодого человека, Михаила, в пекарне, где сама подрабатывала. Парень что надо — видный, солидный, да и дело у него было — сеть булочных, доставшаяся от матери, Ольги Фёдоровны.
В тот роковой день Глафира, с букетом для будущей свекрови да с коробкой домашних ватрушек, стояла у подъезда старой кирпичной пятиэтажки. Сердце ёкало — знакомство с матерью жениха редко обходится без тревог. И не зря.
Ольга Фёдоровна встретила её с холодной вежливостью. В просторной квартире — чистота, порядок, на столе холодец, селёдка под шубой, солёные грибы. Но глаза свекрови сверлили, будто пытались разглядеть подвох.
— Ну, Глаша, — начала она, — где родители? Жильё есть? А планы какие?
Девушка отвечала ровно, но с каждой минутой в воздухе сгущалась тягость. Потом свекровь увела сына на кухню — якобы помочь с блинами. А сквозь дверь донёсся шёпот, перешедший в громкий шум:
— Да ты ослеп, что ли? Провинциалка, без рода-племени! Я её в булочной видела — полы моет! Тебе ли, с твоим положением, такую в жёны брать? У тебя и квартира в центре, и машина, а она из пригорода, из той самой «деревни»!
У Глафиры похолодели руки. Без лишних слов она встала, надела пальто и вышла. Ни слёз, ни криков — только ледяное спокойствие.
А ведь как всё начиналось хорошо… Михаил заходил в пекарню за калачами, потом за пирожными. Познакомились, заулыбались.
— Маме — с корицей, мне — с маком, да ещё парочку эклеров. А вас можно вечером на прогулку?
— Сегодня не выйдет, смена до ночи. В другой раз.
Через полгода он сделал предложение. Оказалось, дело — материно, а он лишь приумножает. Работал не покладая рук — и тесто месить, и полы мыть.
— У меня просто, — говорила Глафира. — Мать, бабка, сестра. Дом большой, бабушкин.
— А я с матерью. Переезжай к нам.
— Нет. Бабку не брошу. Снимем что-нибудь на двоих.
— Да это же глухомань!
— Это новый коттедж за городом. Не путай.
После той злополучной встречи Глафира откладывала свадьбу. Михаил уговаривал:
— Мать просто переживает. Но она тебя приняла! Хочет к твоей бабке в гости.
— Приняла?! Пусть в кафе приходит. Без осмотра жилплощади.
Венчались всё же. Михаил перебрался к ней. Год жили как в сказке. Но потом начались визиты Ольги Фёдоровны.
— Хорошо у вас тут. Я бы пожила… — бросала она, оглядывая дом.
А потом грянуло. Михаил лишился работы, а вскоре выяснилось — ещё до свадьбы он взял кредит в полмиллиона рублей… на квартиру сестре. Платил исправно, но скрывал. Пока банк не начал названивать.
Свекровь ворвалась как ураган:
— Это ты во всём виновата, Глашка! Мой сын тебе всё отдал, а теперь в долгах! Ты его обобрала!
— Что за бред? Он тут живёт на всём готовом! Какие долги?!
— Он на тебя пашет, а денег нет! Где его заработок?
— Михаил, объясни!
— Молчи! — рявкнула Ольга Фёдоровна.
— Хватит! Говори!
— Кредит… для сестры. Она с детьми осталась… Мать велела помочь.
— И когда собирался сказать?
— Не знал…
— И что теперь?
— Платите. Вы же семья, — вставила свекровь.
— Больше — нет. Уходите. Оба.
Михаил замер, будто громом поражённый.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Ключи на стол.
Он ушёл. Без слов. Без прощаний. Спустя месяц Глафира подала на развод. Делить было нечего.
Он вернулся к матери, к сестре с её детьми. Нашёл работу. Кредит выплачивает. Живёт… вернее, существует.
А Глафира? Расширила пекарню. Окрепла. И твёрдо усвоила: любовь — не жертва и не слепое доверие. Это честность и выбор. Выбор — не спасать, а беречь себя.
