– Оленька, да ты рехнулась! – визжала в трубку Света. – Как это развелась по-тихому? Почему мне-то не сказала?
– Тссс… – Ольга отодвинула телефон от уха и глянула на кухонную дверь. – Дети дома.
– Какие дети?! Им под сорок! Оля, ты вообще осознаёшь, что натворила? Тридцать лет брака – и на тебе: бац, развод!
– Свет, не ори, ладно? Мне и так нелегко.
– А чего молчала? Мы же с универа подружки! Я б тебя поддержала, помогла…
Ольга прижала телефон к груди и зажмурилась. Господи, как же надоели эти разговоры. Сперва звонила Людмила с работы, потом тётя Глаша, теперь вот Светка. Словно только и ждали её промаха, чтобы устроить обсуждение.
– Оль, ты там? – донеслось из трубки.
– Здесь я… – она снова поднесла телефон к уху. – Просто не хочу это обсуждать.
– Да как не хочешь?! Это ж событие! Ты первая из нашей кампании, кто развелась! Ну хоть что-нибудь расскажи. Он тебе изменял?
– Нет.
– Бухал?
– Тоже нет.
– Ну тогда что?! Оль, ну скажи хоть что-то!
Ольга глухо вздохнула. Как объяснить Светке, что просто устала? Устала от одинаковых дней, от одних и тех же разговоров, от чувства, будто живёшь не свою жизнь?
– Устала, Свет. Поняла?
– От чего устала? Мишка же мужик хоть куда – не пьёт, не бьёт, деньги в дом носит.
– Именно. Хороший мужик. Только не мой.
– Ты о чём вообще?! Как это не твой? Вы ж тридцать лет вместе!
В прихожей зашуршало. Ольга поспешно попрощалась и бросила трубку. В кухню вошла дочь Даша с пакетами.
– Мам, привет, – поставила сумки на стол и пристально глянула на мать. – Ты чего бледная?
– Да так, голова болит.
– Опять Светка звонила? Слышала, как оправдывалась.
Ольга кивнула. Даша принялась раскладывать продукты.
– Мам, а тебе не жалко? – спросила, не оборачиваясь.
– Чего?
– Ну… что с папой развелась.
Ольга посмотрела на дочь. Даша – вылитая она в молодости: тёмные волосы, серые глаза. Только в её взгляде была твёрдость, которой у Ольги не было никогда.
– Не знаю, Дашенька. Пока не знаю.
– А папе жалко?
– Не говорили об этом.
Даша повернулась.
– Мам, а можно вопрос?
– Конечно.
– Ты правда никогда папу не любила?
Ольга замерла с чашкой. Откуда дочь это взяла?
– Почему ты так решила?
– Да я ж вас всю жизнь наблюдала. Вы ж даже за руки не брались. Как соседи по общаге.
– Дашенька, не надо так… Папа хороший человек.
– Хороший, не спорю. Но ты его не любила. И он тебя, похоже, тоже.
Ольга поставила чашку. Дочь угадала. Она никогда не любила Мишу. Выйти замуж пришлось – подруги уже замужние, родители настаивали, время идёт.
– Мам, а кого ты любила? – тихо спросила Даша.
– Зачем тебе?
– Просто… У каждого должна быть хоть одна любовь.
Ольга отвернулась к окну. Была любовь. Конечно, была. Серёжа из соседнего дома, студент меда. Красивый, умный, с мечтами. Встречались тайком – родители Ольги считали его «не парой»: «Врач – это не заработок, а призвание».
– Я людей спасать буду, – говорил Серёжа.
– А я тебе помогаю, – шептала Ольга.
Но родители настояли на Мише. Стабильность, квартира, хорошая фамилия. А Серёжу после института отправили в глухую деревню под Вологдой. Писал письма, звонил, даже приезжал. Но Ольга уже была замужем, уже ждала первого.
– Мам, ты плачешь? – испугалась Даша.
– Нет, просто глаза устали.
Дочь обняла её за плечи.
– Знаешь, мам, я тебя понимаю. Лучше одной, чем с нелюбимым.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Ты ж посмотри на себя после развода. Похудела, волосы покрасила, платья цветные носишь. Как будто ожила.
Олька глянула в окно на своё отражение. Действительно, изменилась. Раньше – серые кофты, волосы в хвост. Теперь – яркие цвета, модная стрижка.
– А Дима как новость принял? – спросила Даша.
– Не очень. Назвал эгоисткой, сказал, семью разрушила.
– Да ладно. Димка всегда папин сынок был. Но очухается.
Ольга кивнула. Сын и правда больше тянулся к отцу – рыбалка, машины, футбол. А дочь всегда была ближе к ней.
– Мам, а замуж ещё не думала? – Даша поставила чайник.
– Дашенька, мне пятьдесят пять. Какой замуж?
– Ну и что? Тётя Таня в пятьдесят восемь вышла. И счастлива.
– Тётя Таня – исключение.
– Почему? Ты ж красивая! И свободная теперь.
Свободная. Слово, которое Ольга боялась произнести. Свободная от Мишиных завтраков в семь утра. От его носков по всей спальне. От разговоров о работе, футболе и соседской машине.
Но с свободой пришло одиночество. Вечера у телевизора в пустой квартире. Некому пожаловаться, не с кем порадоваться.
– Дашенька, а я не ошиблась?
– Нет, мам. Ты сделала правильно. Наконец-то.
Дочь налила чай и села рядом.
– Знаешь, я всё детство мечтала, чтоб вы с папой развелись.
– Что?! – Ольга едва не уронила чашку.
– Не пугайся. Просто вы оба были несчастны. Это ж даже слепой увидит. Папа вечно злой, ты – грустная. Дома – как в вагоне метро в час пик.
– Мы старались не показывать…
– Дети всё чувствуют, мам. Всё.
Ольга замолчала. Выходит, все эти годы она играла «счастливую семью», а дети видели правду.
– А теперь посмотри на себя, – продолжала Даша. – Ты ж светишься! На курсы испанского записалась, в театральную студию ходишь. Живёшь, наконец.
– Но люди осуждают. Все шепчутся: «Ольга крышу поехала».
– А тебе какая разница? Ты для них что, жить собралась?
В дверь позвонили. Даша поДаша пошла открывать, а Ольга вдруг поняла, что впервые за много лет чувствует себя по-настоящему лёгкой, будто сбросила с плеч тяжёлый рюкзак, который таскала всю жизнь.
