Мечта, что ускользает: дети выросли, но забыли, что счастье — в родных людях
Мне уже за шестьдесят. С мужем мы прожили бок о бок больше сорока лет — и в нужде, и в достатке, сквозь слёзы и смех. Всё было на нашем веку. И теперь, на склоне лет, осталась одна заветная мечта — нянчить внуков. Слышать, как по дому раздаются быстрые шажки, видеть, как маленькие ручонки тянутся к нам, обнимать их, согревать теплом, которого так много в моём материнском сердце. Но, увы, этой мечте, похоже, не суждено сбыться…
Нашему сыну Дмитрию — тридцать пять. Умница, золотой парень, ведущий программист в крупной зарубежной фирме. Зарабатывает хорошо, приобрёл роскошную квартиру в центре Москвы, копит на машину мечты. Поддерживает нас — и деньгами, и заботой. Мы им гордимся. Но стоит лишь заговорить о семье, он отмахивается, будто от надоедливого комара.
— Мама, я живу для себя. Ни жениться, ни детей заводить не собираюсь, — сказал он однажды в свой день рождения, когда я, глупая, снова начала вслух мечтать о внуках.
Тогда у меня в глазах потемнело, сердце сжалось. Муж утешал — мол, ещё не вечер, всё может измениться. Но я чувствую — не изменится. Он слишком крепко держится за свою независимость и удобства.
Но не только Дмитрий. Наша дочка, Татьяна, пошла той же дорогой. Хотя в детстве она была такой домашней, ласковой… Мы тогда не придали значения её словам в пятнадцать лет: «Не выйду замуж и детей не хочу». Ну что с подростка взять — возраст переходный, ветер в голове.
А теперь Тане — двадцать девять. Красавица, умница, карьера идёт в гору. Четыре года живёт с парнем, а до свадьбы дело не доходит. Я и с ней говорила, и с её молодым человеком: может, пора узаконить отношения? Они только посмеялись.
— Мам, ты в прошлом веке застряла? Сейчас штамп в паспорте никому не нужен. Нам и так хорошо.
А когда я осторожно заикнулась о детях, она резко оборвала:
— Мам, у меня сейчас работа. Проекты, встречи, командировки. Мне не до пелёнок и бессонных ночей.
Я пыталась объяснить, что молодость не вечна. Что природа устроена так, что лучше рожать до тридцати. Что потом и труднее, и рискованнее. Но она и слышать не хотела. Сказала, что не обязана соответствовать чужим мечтам. Что счастье — не в семье, а в том, чтобы реализовать себя.
А у меня — будто нож в сердце. Я ведь не чужая, я — мать, не враг же. Я не требую невозможного. Просто хочу, чтобы дома снова звучал детский смех, чтобы кто-то звал меня «бабушка». Читала бы сказки, пекла ватрушки, шила мягкие одеяльца. Но мне даже надежды не оставляют. Они не просто не хотят детей — они отвергают саму идею семьи, того, чему мы с отцом учили их всю жизнь.
Недавно мы с Таней сильно поссорились. Пришла ко мне на чай, а перед этим подруга звонила — хвасталась, что второй раз стала бабушкой: её дочери всего двадцать шесть, а уже двое малышей. А моя… молчит, будто я ей вовсе не родная.
Не выдержала, высказала ей, что в её годы у меня уже двое детей было, что я возила их в коляске по улицам, ночами пела колыбельные — вот оно, настоящее счастье. Она вспыхнула, откинулась на спинку стула и холодно бросила:
— Мам, не сравнивай меня с собой. У тебя своя жизнь, у меня — своя. Я не обязана рожать, чтобы ты чувствовала себя нужной.
Я заплакала. Она ушла, даже не попрощавшись. А я осталась сидеть с остывшим чаем и трясущимися руками. Думаю: где же я ошиблась? Может, была слишком мягкой? Или, наоборот, давила? Где упустила своих детей?
Теперь почти все мои подруги нянчат внуков, а я прихожу к ним, улыбаюсь через силу, завидую тихо. Возвращаюсь домой — а там тишина. Ни смеха, ни игрушек на полу, ни маленьких ручек, обнимающих меня и кричащих: «Бабушка!»
Сын заперся в своей квартирке среди компьютеров и графиков. Дочь прячется за экраном ноутбука, делая вид, что ей не до сантиментов. А я остаюсь с разбитым сердцем и упрямой надеждой. Может, ещё не всё кончено?
Может, однажды они поймут… Что деньги, карьера, успех — всё это мишура. А вот внук, который обнимет тебя и скажет: «Я тебя люблю» — это навсегда. Это остаётся в душе, когда всё остальное уже не имеет значения.
Но время бежит. И я начинаю бояться, что мой поезд под названием «бабушка» так и не тронется с места…
