Любовь, которой не было
Автобус застыл на перекрёстке в сердце уральского городка, когда Никита заметил её губы. Девушка смахнула с рукава пушинку от тополиного пуха. Это лёгкое движение губ, будто шепчущих ветру, пронзило его, как луч солнца в забытой комнате:
— Ты будешь моей женой, — вырвалось у него, хотя он и сам не понял, почему в её зелёных глазах вдруг отразилась вся его судьба.
Она медленно повернулась, её взгляд был не испуганным, а ледяным, словно она разглядывала не человека, а бракованную картину:
— Вы ненормальный.
— Я стану лучшим мужем. Соглашайся.
Она рассмеялась, обнажив чуть неровные зубы:
— С чего вдруг? Я вас впервые вижу.
— Тогда давай познакомимся. Увидимся снова, — он сделал театральный поклон, не оставив ей шанса отказать. — Никита, инженер с грандиозными планами. Очень приятно.
— Таня, — ответила она, будто во сне. — Художница. Возможно, талантливая, а может, и нет.
— Идеальная пара: логик и мечтатель, — усмехнулся он. — Будем уравновешивать друг друга.
— Нет, спасибо, — отрезала она. — Я и так цельная.
— Вот за это я тебя и полюбил, — Никита почувствовал, как сердце застучало чаще. — Жду завтра в семь у фонтана в сквере. Обещаю вечер, который ты не забудешь.
Таня он не понравился. Идти не собиралась. Но утром, хвастаясь подруге, рассказала, как незнакомец предложил ей руку и сердце, суля вечную страсть.
— И ты отказалась? — ахнула подруга. — Да ты с ума сошла! Надо брать, когда тебя так носят. Может, он олигарх! Пожила бы в шоколаде.
— Он ждёт меня сегодня, — пожала плечами Таня. — Хочешь, сходим вместе? Проверим, насколько он щедр. Одной мне скучно с ним.
— Конечно, пошли!
Делом одним вечером не ограничилось. Никита прилип к ним, как тень. Не жалел ни рублей, ни времени на двух студенток художественного училища. Знал, чего хотят молодые девушки: билеты в театр, уютные кафе, дорогие холсты, хорошие кисти. Он, инженер с десятилетним стажем, работал в фирме, связанной с инновациями, и мог себе это позволить.
Таня не скрывала равнодушия. Открыто говорила, что встречается с ним от скуки, пока не найдёт настоящую любовь. В ком-то другом. Словом, делала ему одолжение.
Никита смотрел на неё, как на капризного ребёнка, и после каждого свидания повторял:
— Ты будешь моей женой.
Она смеялась в ответ. Кто захочет жену, которая смотрит на других? Но Никита не сдавался. Он не ухаживал — он брал её штурмом.
Встречал после занятий, водил в театры, дарил украшения, запоминал её привычки. Вычислял её поклонников и «убирал» их (одного «случайно» толкнули в метро). Звонил её матери: «Ваша дочь достойна большего, чем эти мальчишки».
Таня злилась, кричала, что она не его собственность и что живут уже в современном мире. Назло встречалась с ровесниками. Один парень с её курса ей нравился, но жил в общаге. Студент-журналист из обеспеченной семьи смотрел на неё свысока. Музыкант с соседнего двора любил страстно, но через неделю увлёкся другой.
После каждого разочарования Никита возникал, как тень:
— Я же говорил, они тебе не пара.
Мать быстро перешла на его сторону. Когда Таня бунтовала и рвала контакты, вздыхала: «Зря ты упрямишься. Брак — не про страсть. Он тебя любит, а с таким мужчиной не пропадёшь».
— Сегодня балет, — протягивал он билеты, когда она собиралась на свидание с очередным ухажёром.
— Он тебя не достоин, — говорил он через неделю, когда тот парень исчезал.
Таня не спрашивала, как он это устраивал. Где-то в глубине души её трогала его одержимость — как в старом романе, где героиня стоит того, чтобы за неё боролись.
— Выходи за меня, — сказал он в сотый раз, протягивая ветку сирени, её любимого цветка. — Мне дали участок, построим дом, у тебя будет мастерская.
— Я не люблю тебя, — выдохнула она. — Не могу. Прости.
— Ты ещё не пробовала. Я стану таким, чтобы ты полюбила.
Она вдруг почувствовала усталость — не от него, а от себя. От поисков того, кого, как она начала подозревать к своим двадцати пяти, просто не существует. Все «кандидаты» рассыпались, как песок. Может, мать права, и пора сдаться?
— Ладно, — сказала она. Его лицо озарилось счастьем, будто он увидел свет в конце тоннеля.
Он был идеальным мужем. Дарил цветы, никогда не упрекал, мастерил полки, делал ремонт по её эскизам, носил её на руках перед гостями. Но спальня стала обязанностью («Иди ко мне, дорогая, я соскучился»). Детей не получалось.
Таня не жила. Она терпела его любовь. Не могла привыкнуть к его неожиданным поцелуям в шею, когда резала салат.
Подруги завидовали, а ей хотелось кричать: «Заберите его!» Их брак был как спектакль, где она играла роль счастливой жены.
Они не ссорились — не из-за чего. Однажды Таня швырнула в стену подаренную свёкровью фигурку. Никита не моргнул:
— Ничего, дорогая, склеим.
Она поняла: он её не отпустит. Купила билет на поезд, собрала сумку. Но Никита принёс британского котёнка, о котором она мечтала:
— Ты такая грустная… Может, он тебя развеселит?
Таня осталась.
Билет он нашёл годы спустя, в книге. Всё понял. За ужином спросил:
— Почему ты всё ещё со мной? Если хочешь уйти, я не держу.
— Потому что… — она подбирала слова, — одиночество страшнее.
Никита улыбнулся, приняв это за любовь.
Но Таня знала правду: она привыкла к его заботе и боялась, что он — единственный, кто способен её любить.
