В тот вечер у меня сердце в пятки ушло — хорошо хоть зубы стиснула, а то бы и правда выпрыгнуло. Начиналось всё буднично: звонок от сына. «Ма, мы с Катей сейчас к вам заскочим. Познакомиться». Голос бодрый, такой уверенный — ну всё, думаю, созрел мой Витька, жениться собрался. Мы с отцом переглянулись, обрадовались: наконец-то наш сорванец остепенится!
Витька у нас парень с характером. После школы в армию ушёл, а вернулся — и бац: «В Сибирь еду. Заработаю». Мы, конечно, в шоке были, но отговаривать не стали. И что вы думаете? Приезжал потом с гостинцами: кедровые орехи, строганина, морошка. Говорил, народу там твёрдому, природа — дух захватывает.
И вот — жениться собрался. Ну мы стол накрыли, хлеб-соль приготовили, нарядились, ждём. Дверь звякает — я открываю. И… язык отнялся.
На пороге — женщина. Вернее, сначала я увидела огромную доху из рысьего меха, а за ней — трое ребятишек и сам Витька. Доха скинулась — и оттуда вынырнула худенькая девчонка с вороньими волосами и пронзительным взглядом. Витька представляет:
— Это Лукерья. Моя невеста.
У меня в глазах потемнело. Девушка молча кивнула, дети тут же устроились на полу. Один сапоги снимает, другой на подоконник лезет. Младшего Лукерья ловко пристегнула к ножке стола шарфом — чтоб не носился. И всё это — в полной тишине, с таким запахом, будто тайга к нам в московскую квартиру ввалилась.
Перешли в зал. Я скатерть постелила, стол накрыла. А Лукерья руками (!!!) детям еду накладывает. Сама вилкой ковыряет, но прямо так, в рот её запихивает. Говорит отрывисто.
— Это ваши детки? — спрашивает мой муж, глядя на троицу на полу.
— Мои, — равнодушно бросает она.
Мы с отцом Витьки переглянулись. Теперь это что, наша семья?
— Вить, сынок, где познакомились-то? — спрашиваю, голос дрожит.
— В тайге, мам. Она там голосом — заслушаешься! — с восхищением говорит сын, которого я вдруг не узнаю.
— А жить где собираетесь? — подключается отец.
— В избушке у озера можно, — пожимает плечами Витька.
Тут у меня терпение лопнуло. Вышла на кухню, муж за мной. Стоим, смотрим друг на друга — глаза по пять копеек.
— И что теперь?
— ХЗ, — разводит руками он.
Возвращаемся. Мой подходит к Вите, не глядя в глаза, суёт деньги:
— Вот на съёмную квартиру. Прости, но остаться вы не можете.
Витька вздыхает:
— Вы ж сами говорили — лишь бы женился, любую примете. Вот и привёл.
Ушли. С детишками. С дохой. С духом тайги.
Прошло минут сорок. Опять звонок. Открываю — они. Но теперь совсем другие. Лукерья уже не в дохе, а в обычной пуховке, волосы в хвост, глаза смеются.
— Здравствуйте, — говорит вежливо. — Извините нас.
— Я не понимаю, — бормочу я, отступая.
Витька ухмыляется:
— Мам, ну ты ж сама твердила: «Хоть бы женился, хоть бы женился». А я — не хочу. Пока. Это Лукерья, моя знакомая. Пошутить решили. Она из Иркутска, племянников привезла в гости. Жить им негде было. Ну я и подумал — сыграем спектакль?
Я села прямо в прихожей на табуретку. Колени подкосились.
— Сынок, делай что хочешь, но так больше не пугай! У меня же сердце не железное! — выдохнула я.
Вернулись за стол. Лукерья, теперь совсем другая, на кухне помогает. Дети смеются. А мы с отцом поняли: да, стареем. Но шутка у Вити удалась — как в жизни страшно.
