Ты слыхала, иногда свадьбы показывают людей с неожиданной стороны. У Светланы с Михаилом всё только начиналось, а она уже поняла — главная проблема не гости, не бюджет, а её мама. Кира всегда была звездой — яркая, уверенная, привыкла быть центром внимания. Дочь назвала дату, а мать увидела лишь собственный выход на сцену.
Сначала Света пропускала мимо уха её намёки: мол, белый ей к лицу, да и платье её молодое было чудо… Фраза “На свадьбе твоей тёти меня за невесту принимали!” прозвучала неспроста. Но когда Света узнала, что Кирочка тайком заказала визажиста и стилиста *на утро церемонии*, тревога закралась в сердце.
А потом было платье.
Света выбрала скромное белое — по душе. И вот зашла к маме без звонка, а на кухне — чек из ателье: эксклюзивный белый вечерний наряд, с жемчугом и шлейфом. Ценник — 400 тысяч рублей. Ясно же: Кира собиралась в белом.
Дочь попыталась поговорить. Но мама лишь улыбнулась: “Родная, от меня ждут блеска. Я не виновата, если буду ярче невесты!”
Удар. Боль. И — решимость. Взять под контроль не просто день, а свою жизнь.
Благодаря подружкам родился смелый план.
В день свадьбы гости входили в зал “Малахов Мансион” и замирали. Все подружки невесты, даже малышка-цветочница, — в ослепительно белом! Их платья струились, напоминавшие подвенечные; вся свита казалась невестами, подобно снежным ангелам.
И тут вошла Кира.
Она остолбенела.
Её уникальный наряд за 300 тысяч рублей… стал просто одним из белых платьев. Ни восхищённых вздохов, ни перешёптываний. Она… растворилась.
А в зале сменилась музыка.
Все взоры — к центральному входу.
Там стояла Света — не в белом, а в огненно-красном платье, усыпанном золотым шитьём. Ткань переливалась, отбрасывая блики, будто живое пламя на снегу. Сияющая, царственная… незабываемая.
Зал ахнул. Телефоны взлетели вверх. Даже Михаил замер, поражённый.
Средь “моря невест” Кира всё поняла. Дочь её переиграла — элегантно и гениально.
Церемония пошла своим чередом. Клятвы Светы и Миши затмили любые наряды. Но за ужином Света заметила мать: та тихо сидела в уголке, потухшая, без прежнего блеска.
После торта, ближе к последнему танцу, Света подошла.
“Ты сегодня была прекрасна, мам,” — мягко сказала она.
Кира подняла глаза. Ни капли превосходства или соперничества — лишь тихая, тёплая улыбка.
“И ты, доченька,” — ответила она. — “Не думала… что *ты* меня затмишь.”
Света взяла её руку. “Цель была не в том, чтобы затмить тебя, мам. Хотела лишь один день иметь своим.”
Кира медленно кивнула: “Ты его получила. И заслужила.”
В тот вечер они не спорили. Впервые за годы смеялись вместе. Вспоминали. И когда сместился свет софитов, изменилось что-то важное — их отношения. От соперьничества — к теплу и пониманию.