Невозможно притворяться, что всё осталось по-старому

Дине с детства нравилось звать подружек домой. Мама разрешала — она и сама была такой. Сколько Дина себя помнила, в их доме всегда толклись мамины приятельницы, особенно по выходным. Да и дни рождения без гостей — разве это праздник?

Отец был другим, тихим, спокойным. На мамины посиделки смотрел равнодушно — иногда чай с ними пил, шутил, но чаще копался в гараже. Друзей у него почти не водилось — разве что соседи.

Дине нравился этот шум, этот гомон. Мамины подружки заскакивали просто так, мимоходом. Вино — только по праздникам, а так — чай, кофе, разговоры. Когда приходили гости, мама будто светилась изнутри — смеялась, пела, сплетничала.

— Мам, можно Ленка с Дашкой ко мне заглянут? — спрашивала она.
— Конечно, детка, пусть идут, — отвечала мать, — на столе печенье, конфеты, угощай.

Если подруги долго не появлялись, мама пекла пирожки и говорила:
— Позову хоть Марфу или тётю Клаву с соседнего подъезда. Динка, сбегай, позови.

Так и жили. В институте Дина приезжала на выходные с однокурсницей, а то и на каникулы забирала её с собой — конечно, с маминого разрешения. Привычка к шумным посиделкам передалась ей по наследству.

На последнем курсе она вышла замуж за сокурсника Игоря. Жили отдельно, подруг в гости звала. Игорь сперва ворчал, но потом смирился.

— Игорек, у нас дома всегда толклись гости. Ты не против, если у нас тоже будут друзья?
— У нас дома гостей не любили, — бормотал он. — Если отец друга с работы приведёт — скандал на ночь. Но если тебе так хочется…

Со временем круг гостей определился. Но одну подругу Дины — Таню — Игорь терпеть не мог. Та была вдовой, вечно угрюмой, редко улыбалась.

— Как ты с ней дружишь? — ворчал он. — Тоска зелёная.
— Она умеет слушать. И советы даёт толковые. Да, не хохотушка, но иногда хочется поговорить по-человечески, а не ржать как дура.

— Ну нашла собеседницу…
— Она мне нравится, Игорь.

Шли годы. Они построили дом, родили сына. Подруги Дины по-прежнему собирались у неё — кто с детьми, кто без. Лиза, единственная из них, жила в своей квартире с мужем, но всё равно чаще приходила к Дине.

Однажды Таня, сидя за чаем, вдруг сказала:
— Дина, я бы на твоём месте Лизе не доверяла. Слишком уж она к твоему Игорю кокетничает.
— Да брось, — отмахнулась Дина, — она просто весёлая.

Но слова засели в голове.

— Наверное, завидует, — думала Дина. — У самой мужа нет.

Она отдалилась от Тани. Даже Игорю призналась:
— Ты был прав. Она какая-то странная.

Но жизнь шла своим чередом. Они выручали друг друга: забирали детей из садика, помогали с делами.

— Дина, подкинь моего Витьку из сада, — звонила Лиза. — Серега на рыбалке, а я задерживаюсь.
— Да без проблем.

Однажды, забирая сына, Дина столкнулась в саду с Лизой. Решили прогуляться. По дороге Витька вдруг спросил:
— Мам, а дядя Игорь сегодня придёт? Вчера он мне чипсов принёс.

Лиза замолчала, покраснела. В голове у Дины ёкнуло — её мужа тоже звали Игорь.

— Мало ли Игорей, — отмахнулась она.

Но подруга вдруг засуетилась, отказалась идти в парк:
— Ой, Дин, я забыла — надо к маме заскочить.

Вечером Дина позвонила жене Игорева брата:
— Кать, вы вчера мебель покупали? Игорь говорил, помогал вам.
— Какой Игорь? — удивилась та. — Его вчера не было.

Сердце сжалось. Вечером Игорь забыл телефон дома. Дина, дрожащими руками, открыла новое сообщение: *”Мой Витька ляпнул твоей жене, что ты вчера у нас был.”*

Она ворвалась в гараж с телефоном в руках.
— Объясни.

Игорь вздохнул:
— Прости. Я был у Лизы.

Дина окаменела. Она ждала оправданий, но получила признание.

— Предатели, — прошептала она.

Игорь умолял простить, но Дина собрала его вещи.

На следующий день Лиза подловила её у сада:
— Дина, это недоразумение! Я не твоему Игорю писала!
— Ты мне больше не подруга.

Вскоре Игорь перебрался к Лизе.

А в субботу Дина с сыном пришла к Тане. Та удивилась, увидев их.

— Тань, прости меня, — сказала Дина. — Ты была права.

— Да ладно, — махнула рукой Таня. — Кто же верит в такое сразу?

Они пили чай, смеялись. А Витька рисовал за столом.

Предательство мужа и подруги… Бывает. Жизнь.

Rate article
Невозможно притворяться, что всё осталось по-старому