20 сентября, Москва
Сижу на кухне, вспоминаю ту историю. Настя смотрела на колечко с крохотным камешком — подарок от Сергея. «Просто так», как он всегда говорил. Раньше сердце замирало от таких сюрпризов, теперь — только тяжесть под рёбрами. Хуже ада — жить с тем, к кому не лежит душа…
Познакомились ещё в МГУ. Сергей был «тем самым» — тихим, надёжным, как берёза под окном. Всегда подставит плечо, но Настя не замечала его, пока он не начал ухаживать. Годами. Она даже подшучивала с подругами: «Ну когда же он отстанет?»
А он не отступал.
Потом стали парой. Переехал к ней. Всё будто сложилось само, вот только… не сложилось по-настоящему.
Он был счастлив. Заваривал липовый чай, стирал её платья, мыл посуду. А её бесил даже звук его дыхания. Казался ей мягкотелым, пресным, как несолёный суп.
Подруги завидовали: «Цени такого!» Но за спиной качали головами — мол, не всякая достойна настоящего.
А он терпел. Даже когда она кокетничала с его друзьями. Даже когда отталкивала. Даже когда однажды бросила: «Ухожу. Надоело».
Он стоял в дверях, серый, как московский рассвет. Не удержал.
Через месяц Настя встретила Дениса — наглого, с глазами как лезвия. Знакомство в баре: она пьяно танцевала на столе, а он, не мигая, сказал: «Через год будешь кусать локти».
Она фыркнула.
С Денисом — огонь: ночные клубы, шубы в кредит, страсть до хрипоты. Пока не начались едкие намёки, крики за «слишком громкий смех», измена без угрызений: «Ты сама этого хотела».
Настя звонила Сергею под дождём. Но бросила трубку.
Дома нашла фото — они в парке Горького. Он обнимает её, а она… притворяется счастливой?
Нервный срыв. Больница. В глазах Сергея — не боль, а пустота.
«Зачем пришёл?» — прошептала.
«По инерции», — ответил. Оставил липовый чай — тот самый, что когда-то любила больше шампанского.
«Почему боишься любви?» — спросила психолог.
Настя сжала кулаки: «Отец сбежал, когда мне было шесть. Мама сказала: „Доверяй только себе“. Я и правда пыталась…»
Два года спустя. Кафе «Пушкинъ». Сергей сидит у окна, постукивает пальцами по «Калинке». Она подходит:
«Можно?»
Он молча кивает.
«Не жду прощения. Просто… спасибо».
Через неделю он напишет: «Попробуем. Но медленно».
Теперь они не спешат. Гуляют у Царицынских прудов, смеются над старыми анекдотами. На её холодильнике — распечатка: «Хочешь тепла — стань костром».
Каждое «медленно» — шаг к тому, чтобы снова поверить: любовь — не миф. И ты — не камень.
Вывод: настоящие чувства — как блины на Масленицу. Первый комом, второй — румянее, а третий… может, и выйдет. Главное — не бояться подойти к плите.
