— Ну что за дела?! — с раздражением выкрикнула Людмила, застыв посередине гостиной.
Голос её дрожал от злости. Она окинула комнату взглядом, словно ища ответ среди мебели или обоев.
— Опять?! Третий раз за месяц! Доколе?!
На диване, развалившись, сидел Артём. В одной руке — телефон, в другой — пульт от телевизора. Он лениво поднял глаза на жену, но взгляд остался равнодушным, как всегда, когда речь заходила о его матери.
— Что «опять»? — процедил он, прищурившись. — Давай без истерик, ладно? Только с работы пришёл, отдохнуть хочу.
— Истерики? — Людмила шагнула вперёд, голос её зазвучал резче. — Это ты называешь истерикой?! Пятьдесят тысяч! Без объяснений! Без вопросов! Ты даже не спросил, зачем ей столько! Просто перевёл!
Артём отложил телефон, тихо вздохнув. На лице читалась не столько растерянность, сколько усталость.
— Ну и что? Это же моя мать. Попросила — я помог. В чём проблема?
Людмила подошла ближе, щёки пылали.
— Проблема в том, что мы копим на дачу! Мы же договаривались! Каждая копейка — на наш общий план! А ты раз за разом сливаешь деньги в никуда! То лекарства, то ремонт, теперь вот эти «непредвиденные расходы»! Может, ей новую шубу захотелось?
Артём потер переносицу, снова вздохнув.
— Она уже в возрасте, Люда. Ей тяжело одной. Иногда проще дать, чем объяснять.
— В возрасте?! Ей всего шестьдесят пять! Она больше тебя по фитнесу бегает! То театр, то загородные посиделки, то экскурсии! А мы? Мы должны отказываться от своих целей из-за её прихотей?
— Людмила! — в голосе Артёма впервые прозвучало недовольство. — Не говори так о матери. Она меня вырастила.
— Она вырастила тебя, Артём, а не меня. И да, я ей благодарна. Но это не значит, что она может бесконечно тянуть из нас деньги! Мы живём на одну зарплату. Мой фриланс нестабилен. Ты же знаешь!
И знал. После закрытия издательства, где Людмила работала редактором, ей пришлось перейти на удалёнку. Деньги были, но плавали. Их бюджет хрупкий, как лёд. Каждый лишний рубль — трещина.
Они мечтали даче. Три года грезили — небольшой домик под Москвой, веранда с жасмином, шашлыки с друзьями, вечера у костра. Но каждый раз, когда сумма приближалась к цели, что-то случалось: то ремонт у тёщи, то лечение зубов, то новая мебель… И снова назад.
— Я просто устала, — тихо сказала Людмила, глядя в окно. — Устала быть вечной второй. Устала экономить на себе, пока твоя мама живёт в своё удовольствие.
Артём подошёл, но не обнял.
— Она плохо себя чувствует, Люда. Ей нужна помощь.
— От чего ей плохо? От желания объездить все курорты? Ты хоть раз проверял, куда уходят деньги? Она и в Сочи летает, и в рестораны ходит, а мы десять лет без отпуска!
— Хватит, — твёрдо сказал Артём, снова отстраняясь. — Не хочу это обсуждать.
— Конечно, не хочешь! — Людмила резко повернулась. — Ты никогда не хочешь говорить, когда дело касается твоей матери. Для тебя она святая, а я — злодейка, которая ей вредит. Но я не хочу вредить! Я хочу справедливости! И хочу нашу дачу!
Артём замолчал. Плечи напряглись, взгляд упёрся в пол. Людмила знала этот взгляд. Спорить он не будет. Просто замолчит. А через пару часов уйдёт, как будто ничего не случилось.
— Ладно… — глухо бросил он. — Пойду спать.
И вышел, оставив её одну.
Людмила осталась у окна. Звёзды мерцали холодно. Она знала: пока Артём сам не решится, ничего не изменится. Он слишком привык быть сыном, чтобы стать мужем.
***
Утро принесло кофе, пробежку и тяжёлую усталость. Людмила бежала, пытаясь разобраться в мыслях. Когда вернулась, Артём уже собирался на работу. Лицо его слегка смягчилось.
— Слушай, Люда, — начал он, поправляя галстук, — я поговорю с матерью. Обещаю.
Людмила пристально посмотрела на него.
— О чём именно? Чтобы она меньше тратила? Ты же знаешь, она всегда найдёт оправдание.
— Попробую, — он всё ещё не смотрел ей в глаза. — Может, в этот раз правда важно.
— Конечно. Важно. Особенно если это её хотелки, — Людмила вздохнула, чувствуя привычную горечь.
— Ладно, мне пора. Вечером поговорим, — он быстро поцеловал её в лоб и вышел.
В квартире повисла тяжёлая тишина.
***
Они познакомились на дне рождения друга. Тогда всё было иначе. Артём — внимательный, романтичный. Людмила — полная идей. Они дополняли друг друга.
Со Светланой Петровной она познакомилась до свадьбы. Женщина была строгой, с острым взглядом и голосом, который резал, как нож.
— Надеюсь, ты сделаешь моего сына счастливым, — сказала она тогда, изучая Людмилу. — Он у меня особенный.
Тогда Людмила решила, что это просто материнская забота. Теперь понимала — это был намёк.
После свадьбы они переехали в свою квартиру. Светлана Петровна осталась одна. И чем дальше, тем чаще звонила. Сначала помощь казалась естественной. Потом — обязанностью.
Однажды Людмила слышала, как свекровь хвасталась соседке новым холодильником:
— Старый шумел. Артёмка сразу купил новый.
Людмила сжалась. Старый работал отлично. Просто Светлане Петровне хотелось обнову.
Тогда они начали копить тайно. Без лишних слов оформили ипотеку. Без праздников.
Но на новоселье Светлана Петровна приехала. И первым делом сказала:
— Ну вот, мог бы и предупредить, Артём. Я бы помогла.
— Мы сами справились, — ответил он.
В её глазах мелькнула обида.
Их квартира была тесной. Людмиле хотелось простора, сада, воздуха. Мечта о даче крепла.
Артём поддержал. Начали копить. Но бюджет снова «тек» — через Светлану Петровну.
Через неделю после скандала в дверь постучали. На пороге стояла свекровь — в идеальном костюОни всей семьёй переехали на дачу, но Светлана Петровна так и не научилась уважать их границы, хотя Людмила наконец-то поняла, что счастье — это не место, а люди, которые ценят тебя, несмотря ни на что.
