В первый раз я заметил Алёну, когда она бегала в отдел кадров в нашем московском офисе. Я пришёл устраиваться в отдел снабжения, а она, спеша подписать приказ, задержалась, увидев меня.
Какой же он симпатичный, пробежало в её голове, и самостоятельный. Видно, сейчас в нашем деле такие уже не встречаются она слушала наш разговор. Ага в отдел снабжения Значит, скоро познакомимся.
На следующий день я появился в бухгалтерии, поздоровался и, приветливо посмотрев на присутствующих, задержал взгляд на Алёне. В тот миг по её коже пробежала странная дрожь. Вот ещё, смутилась она, как он смотрит Мы такие видели?
Впрочем, будь то правда или выдумка, я понял, что отличаюсь от её прежних ухажёров. Я смотрел ей в глаза открыто, ласково, внимательно, не спеша никуда, решал любые вопросы без лишних слов, но и не навязывался. Я умел оставаться незаметным, появляясь именно тогда, когда меня нуждались. Всё это оставило в её душе неизгладимый след, и она влюбилась без остатка. О таком мужчине можно было лишь мечтать.
Через пару месяцев мы уже жили вместе, через полгода поженились. Когда родился наш сын точная копия меня, Алёна поняла, что значит быть понастоящему счастливой.
Ночью она прижималась ко мне и шептала:
Ты ведь никуда не денешься, правда? Я тебя уже намертво привязала.
Я и так никуда не собирался, отвечал я, целуя её в висок.
Я сразу же сообщил ей, что у меня есть дочь от первого брака. Я не спешил раскрывать детали, но однажды проговорился:
Мы давно не общаемся, у меня даже нет контактов. Когда дочке было три года, моя бывшая Лена не хотела, чтобы мы виделись. Сейчас Дашка уже подросток Давай не копаться в прошлом.
Алёна кивнула:
Как скажешь. Если захочешь её найти скажи, я поддержу.
Больше вопросов я не задавал. Ведь у каждого своё прошлое.
Однажды я пришёл домой рассеянным. Снял куртку, не взглянув на Алёну, пошёл к кухне и налил себе воды, стоя со стаканом в руке.
Андрей, что случилось? спросила она, тревожно.
Я посмотрел виновато и, будто собравшись с духом, сказал:
Я нашёл Лену в соцсетях, написал ей. Хотел узнать, как жизнь, как дочурка. Оказалось, Даша хочет со мной поговорить. Мы немного поговорили по телефону
Алёна замерла. Она часто напоминала мне о дочери, но теперь, услышав новость, ощутила, как внутри чтото оборвалось.
Как замечательно! воскликнула она, скрывая смущение, я рада за вас!
Я просиял, ведь мне было важно, чтобы меня услышали. А в сердце Алёны сразу же настала тяжесть.
Сначала были короткие звонки. Я уходил в комнату, закрывая дверь, шепча: «Даша стесняется». Алёна оставалась одна на кухне, слышала мой мягкий, ласковый голос тот же бархатный тембр, который был только её. Потом начали появляться сообщения от Лены, сначала несколько, потом всё чаще. Пальцы Алёны тянулись к моему телефону, когда я оставлял его без присмотра. Она читала мои сообщения, видела фотографии незнакомой девочки и в каждой строке ощущала сладкий, ядовитый аромат: «Мы рядом, ждём тебя»
Каждый раз, когда я уходил с телефоном в другую комнату, она убеждала себя: «Он разговаривает с дочкой, не выдумывай». Но однажды, проходя мимо, услышала имя.
Лена
Эта мысль придала её адскому воображению конкретные очертания. Алёна ненавидела себя за то, что делала, но не могла остановиться. Она следила, как я улыбаюсь, глядя в экран, как задерживаю дыхание, подбирая ответ. Предательство казалось ей в каждом взгляде, жесте, слове. Она почти уверена, что живу в двух семьях. Каждый день она разжигала в себе огонь ревности, и всё вокруг её раздражало.
Ты меня совсем в грош не ставишь?! взорвалась она однажды вечером, когда я листал ленту в телефоне.
Алёна, что происходит? спросил я, глядя в её глаза, полные недоумения.
Не прикидывайся! прошипела она. Я всё вижу! Ты снова с ней!
С кем? спросил я, будто не понимал, о чём речь.
Эта путаница лишь усиливала её гнев. Каждый звонок моего телефона стал для неё ударом током, каждая задержка на работе доказательством измены. Я стал шпионом в собственной семье, потому что она меня безумно любила, до разрушения.
Мы начали часто ссориться, почти без причины, изза пустяков, которые превратились в глобальную проблему. Алёна кричала, что я её не слышу, что её присутствие меня тяготит. В её голове всё чаще звучала мысль, душившая её: «Если что, у меня есть куда уйти. Там меня любят и ждут».
Раньше я был уверен в нашем браке. Теперь наш дом, который она так любила, перестал быть для неё надёжным укрытием. Ночами она лежала с открытыми глазами, думая: «А что, если он однажды решит, что прошлое важнее настоящего?». Утром она гнала эти мысли, стыдясь себя, убеждая: «Мы семья. Нет. Он не такой». Чем больше она убеждала себя, тем сильнее рос страх его выбора.
Однажды я оставил телефон на кухне, а сам пошёл купать сына. Экран загорелся от уведомления: «Лена». Алёна не тронула телефон, хотя пальцы дрожали, а сердце сжалось от предчувствия. Она не открыла сообщение, боясь того, что может увидеть. Страх стал её обычным спутником.
Ты чего такая? спросил я позже, укладывая ребёнка спать.
Всё в порядке, ответила она слишком быстро. Я посмотрел на неё долго, будто понял чтото, но не стал спрашивать.
Ночью, когда я спал, Алёна тихо лежала рядом, слушала моё ровное дыхание, привычное и тёплое. Вдруг ей пришла мысль, что может быть ктото другой будет слушать его вдох. Эта мысль обожгла её так сильно, что она встала и ушла на кухню, села на табурет, сжала ладони. Впервые в жизни она почувствовала себя заменимой.
Я вошёл в кухню, она подняла заплаканные глаза:
Я боюсь, что ты уйдёшь
Я присел, взял её руки и спросил почти шепотом:
Куда уйду?
К ним, ответила она, отводя взгляд.
Я замолчал. В этой тишине прозвучала самая страшная пауза, громче любого слова.
Позже наступила ночь, когда я не вернулся домой, не позвонил, не написал. Мой телефон оказался вне зоны. Алёна сидела в полной темноте, представляя нас вместе, прокручивая в голове тысячи сцен счастливой жизни без неё. К утру её сердце превратилось в лёд.
Она села за ноутбук, её пальцы сами начали писать письма себе, мне, Лене. Писала и плакала, не замечая слёз, будто тонул и хватался за последнюю соломинку. Писала о любви, ревности, унижении, требуя правды.
Весь день она ждала ответа, представляя, как будет разговаривать со мной, когда я вернусь, как скажет, что всё знает. Она ходила по квартире, трогала вещи, механически кормила сына, но в её голове было лишь ожидание приговора.
Я пришёл поздно, почти ночью, бледный, осунувшийся, молча сел напротив.
Зачем ты это сделала? спросил я, голосом тихим и уставшим.
Алёна вздрогнула.
Что сделала?
Я прочитал твоё письмо. Ты всё неправильно поняла.
Неужели?! воскликнула она, теряя самообладание, тогда объясни! Ты хочешь вернуться к ней? Старая любовь не гниёт?! Почему молчишь? Не лги! Не прячься с телефоном! Как ты мог прочитать моё письмо?!
Она не ответит тебе, Алёна, тихо ответил я, я сам отвечу. Всё будет хорошо, если ты не испортишь всё сама.
Как интересно, горько усмехнулась она, и удобно Ладно, не говори ничего. Мне уже не интересно. Зря я ей писала
Я выдохнул:
Лена умерла сегодня ночью. Я был с ней до самого конца.
Алёна будто ослышалась. Вокруг всё замерло, дыхание перехватило, в груди холод.
Она умерла? прошептала она, будто боясь услышать ответ.
Я кивнул.
Оказалось, она давно болела, продолжил я, обрадовалась, когда я появился, но не призналась сразу. Хочет лишь, чтобы Даша не осталась одна.
Я тяжело вздохнул.
Теперь ты понимаешь, почему всё зависит от тебя? спросил я. Если ты скажешь «нет», я найду, куда разместить Дашу.
Ты про детский дом? прозвучал ужас в её голосе.
Нет, у меня и у Лены есть родственники, надеюсь, ктото согласится взять её к себе. Я не могу решить без тебя.
Алёна вскочила:
Даже не думай! крикнула она так резко, что испугалась собственного голоса. Дочь будет жить с нами! Понятно? С нами!
Я замер, на мгновение закрыв глаза. Когда открыл их, в них стояли слёзы.
Я знал Верил, что ты скажешь именно это, тихо прошептал я.
Алёна шагнула ко мне, прижалась лицом к моей груди. Все её страхи и подозрения рассеялись. Впереди была новая, непростая жизнь, но теперь она уже ничего не боялась. Она сделала свой выбор.
