**Записки из дневника**
В старой хрущёвке на окраине Перми витал дух хаоса, прикрытый видимостью праздничных приготовлений. Уже на лестнице Алевтина почувствовала едкий запах гари, а по ступеням сочились мутные потоки воды, словно кто-то устроил потоп. Открыв дверь, она бросила на тумбу подаренный на работе букет, скинула стоптанные туфли и с сожалением надела тапочки — пол был залит, будто после весеннего паводка. Из глубины квартиры доносились душераздирающие кошачьи вопли, шипение и тревожное урчание, перемешанные со смрадом подгоревшего ужина.
— Генка, что тут творится?! — выкрикнула Алевтина, чувствуя, как сердце сжимается от дурного предчувствия.
Геннадий появился в дверном проёме в одних семейных трусах, босой, с лицом, исцарапанным и покрытым копотью, с здоровенным фингалом под глазом. На голове красовалось полотенце, завязанное в духе неудачного тюрбана.
— Левочка, ты… так рано? — пробормотал он, виновато потупив взгляд. — Я думал, корпоратив затянется, ты ведь начальница…
Алевтина устало плюхнулась на стул, скрестив руки.
— Выкладывай, мастер сюрпризов. Что на этот раз?
— Солнце моё, не переживай… — начал Геннадий, но голос его дрожал.
— Я переживала в лихие девяностые, когда рэкетиры долги выбивали, — отрезала Алевтина. — Нервы трепала, когда бизнес под угрозой был. Теперь у меня нервы, как канаты. Так что выкладывай — что здесь произошло?
Геннадий вздохнул, будто перед расстрелом.
— Хотел тебе праздник устроить. Необычный. Решил убраться, постирать, ужин приготовить. Взял отгул, сходил на рынок, купил гуся. А потом пошло по пьяни…
— Гуся? — переспросила Алевтина, чуя подвох.
— Нет, стиралка, — честно признался он. — Загрузил бельё, поставил гуся в духовку, начал мыть пол. И вдруг — кот…
— Он жив?! — Алевтина вскочила, глаза сверкнули.
— Жив-жив! — закивал Геннадий. — Только мокрый. Клянусь, когда машинку включал, его там не было! Но потом он… ну, оказался внутри.
— Как?! — Алевтина сжала кулаки. — Как Васёк мог залезть в закрытую стиралку?!
— Не знаю, — развёл руками Геннадий. — Видимо, просочился.
Алевтина закрыла глаза, сдерживая желание задушить мужа.
— Продолжай, Шурик. И покажи кота. Хочу убедиться, что он цел.
— Ну, он… — Геннадий замялся. — Его лучше издалека посмотреть.
— Лапы на месте? — голос Алевтины стал ледяным.
Геннадий почесал исцарапанную щёку.
— В наличии! Просто временно… обездвижены. В воспитательных целях.
— Ладно, дальше, — выдохнула Алевтина, готовясь к худшему.
— Короче, пока Васёк… ну, стирался, я почуял дым. Кинулся на кухню, открыл духовку — там кошмар! Гусь пылает, масло брызгает. Волосы загорелись, лицо обжёг, тушу. Тут кот орёт. Гляжу — он в машинке, глаза как блюдца. Выключил стирку, но дверцу не открыть. Кот орет, плита горит, я весь в дыму. Схватил монтировку — машинка потекла, но кот выскочил. Пока я огонь тушил, этот демон носился по квартире, орал, крушил всё, шторы порвал, обои ободрал, вино разлил — которое я для ужина припас. Соседи снизу долбали по батарее, грозились кастрацией. Не знаю, коту или мне. Но в целом под контролем, не волнуйся!
Алевтина вытерла слёзы — то ли от смеха, то ли от отчаяния — и шагнула вглубь квартиры. Картина была эпичной: разбитые вазы, лужи, ободранные обои, гарь. На батарее, привязанный за лапы, висел кот Васёк, с мордой, замотанной шарфом. Живой, но явно в шоке. Алевтина посмотрела на мужа, глаза её сузились.
— Объясняй, — прошипела она.
— Понимаешь, он не хотел сидеть смирно, — залепетал Геннадий. — Мокрый был, боялся, не успеет высохнуть к твоему приходу. Отжать не давался, пришлось обездвижить. А морду замотал, чтоб не орал — соседи уже грозились вызвать участкового и батюшку.
Алевтина освободила кота, высушила его полотенцем с головы Геннадия и размотала шарф. Васёк фыркнул, но тут же прижался к хозяйке.
— Ты идиот, Генка, — тихо сказала она. — Он же задохнуться мог. Хотя после стиралки ему, как и мне, уже ничего не страшно.
Она опустилась на диван, прижимая кота, и устало посмотрела на мужа.
— Ну?
— В смысле? — Геннадий понурился. — Мне сразу в петлю лезть или подождать?
— Поздравляй, дурак, — вздохнула Алевтина. — Восьмое марта же.
Геннадий просиял, рванул в комнату и вернулся, пряча что-то за спиной. Встав на колени, торжественно произнёс:
— Левочка, свет моих очей. Тридцать лет вместе, а ты всё такая же — красавица, умница, терпеливая. Лучшая жена, мать, бабушка. С Женским днём тебя! Пусть сияешь, как сегодня.
Он протянул коробочку с золотым кольцом и помятый, но ещё живой букет роз.
— Цветы были роскошные, честное слово, — смущённо добавил он. — Но Васёк… он их не пощадил. Не сердись, Лёля. Я хотел сделать красиво.
Алевтина прижала его голову к коленям, вдыхая запах роз — они всё ещё пахли, несмотря ни на что.
— Удивил, бестолковый. Хватит экспериментов, ладно? Цветов достаточно. Ещё один такой праздник — и дом развалится. Соседи уже, наверное, шамана ищут. А у того, глядишь, тоже муж сюрпризы устраивает.
Вместе с котом и Геннадием они принялись разгребать последствия «торжества». Алевтина, закалённая годами руководства, знала: главное — муж и кот живы. А всё остальное — ерунда.
**Вывод для себя:** Праздник — это не идеальный порядок,Вывод для себя: Праздник — это не идеальный порядок, а то, что мы переживаем вместе, даже если это стихийное бедствие под названием “муж и кот”.