Решила нагрянуть к дочери без звонка… и открыла то, о чём боялась догадываться.
Счастье — это когда твои дети под крылом, здоровы, крепко стоят на ногах. Я считала себя благословенной: любимый супруг, дочь-красавица Светлана, внуки Артём и Аннушка. Жили скромно, но душа в душу. О чём ещё мечтать?
Света вышла за Дмитрия Петрова в двадцать лет, он же был старше на десять лет. Мы с мужем одобрили: мужчина с положением, квартира в Екатеринбурге, должность солидная. Не какой-нибудь гуляка-недоучка, а надёжная опора. Свадьбу справил на свои, отпуск в Сочи оплатил, осыпал Свету бриллиантами. Родня ахала: «Повезло Светочке — за каменной стеной оказалась!»
Первые годы — будто из романа. Родились внуки, перебрались в коттедж под Нижним Новгородом, навещали нас каждые праздники. Но постепенно дочь будто потускнела. Отвечала односложно, смех стал редким гостем. Говорила: «Всё в порядке», но в глазах — пустыня. Сердце матери чуяло беду. Не объяснишь логикой — просто знала: что-то не так.
Позвонила вчера — тишина. Написала — сообщение прочитано, ответа нет. Собралась в путь, не предупредив. Соскучилась по внукам, скажу — и всё.
Света встретила меня не радостью, а испугом. Отвела взгляд, засуетилась с чаем. Обняла Артёма, поиграла с Аннушкой, помыла посуду. Осталась ночевать. Поздно вечером Дмитрий вернулся — на пиджаке рыжий волос, от него пахло чужими духами. Чмокнул жену в щёку, та молча отвернулась.
Ночью пошла за водой — услышала его шёпот на лоджии: «Скоро, зайка… она даже не догадывается». Ладонь сама сжала стакан, будто хотела раздавить. В висках застучало.
Утром спросила прямо: «Ты в курсе?» Дочь замерла, потом выдавила: «Мама, не лезь. У нас всё… нормально». Перечислила улики — рыжий волос, ночные звонки, фальшивые объятия. Она будто робот: «Ты преувеличиваешь. Он хороший отец. Нас обеспечивает. Любовь… не главное».
Заперлась в ванной, чтобы не разреветься. Казалось, теряю не только зятя, но и частичку Светы. Она прикована к нему не чувствами, а страхом — боится лишиться коттеджа, машин, бриллиантов. А он… он купается в её молчании.
Вечером, когда Дмитрий пришёл, выложила всё. Он даже не смутился.
— Ну и? — усмехнулся. — Я не бросаю семью. Деньги в дом ношу. Света согласна. Ваше дело — не рыпаться.
— А если я ей открою глаза?
— Глаза у неё давно открыты. Проще притворяться.
Ехала обратно в электричке, глотая слёзы. Разрывалась между долгом и болью. С одной стороны — взрослая дочь, её выбор. С другой — девочка, которую когда-то учила: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь».
Муж уговаривает: «Не дави — окончательно оттолкнёшь». А я вижу, как она гаснет день за днём. Расплачивается за «красивую жизнь» одиночеством в браке.
Молюсь, чтобы однажды утром она взглянула в зеркало и вспомнила, чья она дочь. Поняла, что честь дороже шубы из бутика. Что верность — не подвиг, а
