Я без предупреждения врезалась к дочке и услышала то, о чём лучше бы не знать.
Иногда счастье кажется простым: здоровые дети, крепкая семья, внуки, которые смеются до упаду. Я всегда думала, что у меня всё любящий муж, дочь Алёна, её малыши. На жизнь хватало рублей, дом был полон тепла и согласия. Казалось, больше и не нужно.
Алёна вышла замуж в двадцать второй, её жених тридцать пятый. Мы с мужем одобрили: Дмитрий Петрович инженер с хорошей должностью, квартира в центре Нижнего Новгорода, денег не жалко. Не какойто богач, а человек с корнями. Свадьбу оплатил сам, отправил жену в Сочи на медовый месяц, подарил золотые серьги. Родня восхищалась: «Алёне повезло сразу в шелке ходит».
Первые годы шли как по маслу. Появился Ваня, потом Лиза, переехали в коттедж под Москвой, навещали нас по праздникам. Но постепенно я заметила, что дочь как будто потускнела. Ответы стали односложными, улыбка натянутой, в глазах пустота. Материнское сердце не обманешь: чтото шло не так.
Однажды, не выдержав, собралась к ней. Званила тишина. Писала сообщение прочитано, но ответа нет. Решила ехать без предупреждения, соскучилась по внукам, так сказать.
Алёна встретила меня не радостью, а испугом. Отклонилась, занялась чаем. Я играла с детьми, готовила борщ, осталась ночевать. Поздно вечером Дмитрий вернулся за полночь, в пиджакe рыжий волос, от него пахло одеколоном «Белый русский». Подмигнул жене в щёку, она молча ушла в спальню.
Ночью, попивая воду на кухне, услышала его шёпот с балкона: «Скоро, дорогая Она даже и не подозревает». Стакан дрожал в руке, горло сжалось.
Утром спросила прямо: «Ты в курсе?» Дочь побледнела, прошептала: «Мама, не надо. У нас всё нормально». Но я выложила факты: волосы, одеколон, ночные звонки. Она будто заученно ответила: «Тебе показалось. Он хороший отец. Нас обеспечивает. Любовь не главное».
Спрятав слёзы в ванной, поняла: теряю не зятя, а дочь. Она выбрала удобство вместо уважения, а он цинично пользуется этим.
Вечером вызвала Дмитрия на разговор. Он даже не оправдывался:
И что? Не бросаю же их. Квартира, школа для детей, шубы всё есть. Ей удобно. А ты не лезь не в своё дело.
А если я всё расскажу?
Она знает. Просто делает вид.
Возвращалась домой в электричке, глотая слёзы. Муж уговаривал: «Не суйся, потеряешь окончательно». Но как молчать, видя, как дочь гаснет?
Молюсь, чтобы однажды она взглянула в зеркало и поняла: достоинство дороже бриллиантов. Что верность не подвиг, а норма. Тогда, может, соберёт чемоданы, возьмёт детей за руки и уйдёт.
А я буду ждать. Даже если сейчас она закрылась стеной. Мать не отступит, даже когда боль рвёт душу на части. Ведь это не просто слово это навсегда.
