**Прогулка по ночной улице**
Сегодня небо снова рассердилось. Уже несколько ночей подряд оно ворчит, гремит, словно кто-то сбрасывает с небес огромные глыбы прямо на землю. Мы с мамой проснулись в один миг. Она быстро укутала меня в плед, прижала к себе и повела в ванную.
Когда начинается этот страшный грохот, мы всегда прячемся там — в самой тесной комнате нашей хрущёвки, среди ведер и банных полотенец. Присели на холодный кафель. Мама шептала молитву. Я следил за её губами — они дрожали, но слова лились без остановки: чтобы я, её Ванюша, был жив и здоров, чтобы снова настал покой… чтобы закончилась эта проклятая война.
Я не совсем понимаю, что такое война. Но знаю точно — папа там, где она идёт. А ещё мне ребята во дворе говорили, что именно из-за неё небо стало злым и шумным. Правда, я их уже давно не видел — мама запрещает выходить на улицу. Сама ходит только раз в день — в магазин за хлебом.
Я сидел, слушал её шёпот. Стало грустно… и тоскливо. Вспомнил о Мишке — моём плюшевом медведе. Он всегда спасал меня, когда было страшно.
— Мам, принеси Мишку, пожалуйста, — попросил я.
Она посмотрела на меня, крепче обняла.
— Сейчас?
— Да, хочу его обнять. Он поможет.
Мама никогда мне не отказывала. Даже две порции мороженого за день разрешала. Кивнула, улыбнулась и сказала:
— Сиди тут, ладно? Не выходи.
Я кивнул. И ждал.
Прошло несколько минут. Вдруг земля застонала. Грохот был такой, что стены задрожали. Со стены слетела плитка, покатилась по полу. Мне стало очень страшно. Но мама велела не выходить, и я остался. Начал считать — от одного до ста. Хотел дойти до двухсот, но сбился. Мама обещала, что когда мне исполнится семь и я пойду в школу, научусь считать как следует. Жду не дождусь.
Снова начал счёт, но мама не возвращалась. Позвал её. Сначала шёпотом, потом громче. Никто не ответил. Тогда я, дрожа, выскользнул в коридор.
Воздух был густым от пыли. Всё вокруг изменилось. Подошёл к комнате, где мы смотрели «Ну, погоди!» — там лежала стена. Полпотолка обрушилось. Где-то под грудой камней был Мишка… и, может быть, мама.
Хотел закричать, но вспомнил: когда небо злится, кричать нельзя.
Решил, что мама испугалась и выбежала на улицу. Наверное, ждёт меня там. Надо найти её.
Её тапочки остались в коридоре — значит, выбежала босиком. Я натянул куртку и вышел во двор.
На улице было темно и холодно, как в погребе. Огляделся — и не узнал свой двор. Один дом превратился в руины, у другого не было стены. Магазин, где мама брала хлеб, почернел и замолчал.
«Может, ночью улица всегда такая? — подумал я. — Или это война всё испортила…»
Если война такая злая и всё крушит — почему её не остановят? Почему взрослые боятся и молчат? Почему её не поставят в угол, как меня за шалости?
Будь война рядом, я бы пнул её изо всех сил. Крикнул бы: «Убирайся отсюда! Ты — злая!» И она бы испугалась. Потому что я — сильный.
Пошёл к площади, где раньше ворковали голуби. Сегодня их не было. Поднял голову — и увидел: с неба падает звезда. Настоящая. Ярче всех. Она будто летела прямо ко мне.
Я знал: когда падает звезда, надо загадать желание.
Встал на колени, как мама в церкви. Закрыл глаза.
— Пусть мама найдётся. И Мишка тоже. И пусть война исчезнет навсегда.
Больше мне ничего не нужно.
**Урок:** Иногда самое сильное оружие против тьмы — детская вера. Даже если мир рушится, она остаётся последним лучом света.
