Этот странный сон начался с того, что старуха Варвара Степановна вдруг объявила:
«Ты мне чужая».
«Мать, ты с ума сошла?» – взвизгнула Ольга, хватаясь за подлокотник кресла. Голова кружилась, будто её завертели в метели.
«Не ори, – старуха даже не подняла глаз от вязания. – Что сказала, то и правда. А ты вообще кто такая, чтоб мне рот затыкать?»
В дверь влетел Сергей, Ольгин муж, с лицом, белее снега за окном. «Соседи стучать начали!»
«Пусть стучат, – буркнула Варвара Степановна. – В своей берлоге я что хочу, то и ворчу».
Ольга осела на диван, ноги будто ватные стали. Всё из-за пустяка – попросила мать суп не выливать, думала завтра доесть. А в ответ – такое, что в голове не укладывалось.
«Мам, может, давление? – дрогнул голос у Ольги. – Пила таблетки?»
«Какое ещё давление? – Варвара Степановна бросила вязание и уставилась на дочь ледяными глазами. – Ясно сказала – чужая ты мне. И всегда такой была».
Сергей переглянулся с женой. За двадцать лет жизни с тёщей он её и в гневе видел, и в слезах, но чтоб вот так – впервые.
«Варвара Степановна, может, доктора? – предложил он. – Что-то вы не своя сегодня».
«Да я трезвее всех! – вскипела старуха. – Надоело мне в куклы играть! Хватит притворяться, будто мы родня!»
Ольге стало трудно дышать. В горле застрял ком, а в ушах звенело: «Неужели правда? Неужели мать меня всю жизнь терпеть заставляла себя?»
«Мама, да что ты мелешь? – голос её дрожал, будто тонкий лёд под ногами. – Я рядом всегда была. Когда ты болела, сидела у постели. Деньги приносила, продукты…»
«Вот именно! – Варвара Степановна швырнула клубок на пол. – Из жалости! Думала, долг отрабатываешь! Кому такая забота нужна?»
«Из жалости?! – Ольга уставилась, словно перед ней оборотень. – Да ты что, мам? Я тебя люблю!»
«Врёшь! – старуха подошла к окну и уткнулась лбом в холодное стекло. – Никто меня не любит. И ты – тем более».
Сергей тихонько взял жену за руку. Ольга дрожала, будто на морозе.
«Пойдём на кухню, – прошептал он. – Пусть остынет».
«Нет, – Ольга встала. – Мама, объясни. Что за бред ты несёшь?»
Варвара Степановна медленно обернулась. На губах – кривая усмешка, будно у старой кошки.
«А что объяснять? Думаешь, я не слышала, как ты про меня шепчешься? Старая, дряхлая, всем обуза?»
«Я никогда такого не говорила!»
«Да брось! – махнула рукой старуха. – Слышала я вас с мужем. На кухне шушукались, думали – глухая. А у меня, между прочим, слух – как у рыси».
Сергей нахмурился.
«О чём мы говорили?»
«А ты не помнишь? – Варвара Степановна прищурилась. – Про то, чтоб меня в дом для стариков сдать. Что жить вам мешаю».
Ольга ахнула. Месяц назад они с Сергеем обсуждали это. Но не отНо не от желания избавиться, а от страха, что однажды она оставит газ включённым или забудет, как вернуться домой.
