В чужом монастыре со своим уставом: Свекровь и её навязанные гости
Я сидел на кухне нашей малогабаритки в Уфе, сжимая кружку с остывшим чаем, и с трудом сдерживал раздражение. Четыре года брака с Алёной, бесконечная экономия ради собственного угла, а теперь наша квартира превратилась в проходной двор благодаря её матери. Последней каплей стала её подруга, которую свекровь просто подбросила нам, не спросив мнения.
Мы с Алёной — провинциалы. Годы скитаний по съёмным квартирам, где тараканы были полноправными жильцами, научили нас считать каждую копейку. Отказывали себе во всём, чтобы взять ипотеку. Родители не помогали: мои старики подарили на свадьбу мультиварку, а свекровь, Галина Семёновна, вручила электрочайник, сгоревший через две недели.
После долгих лет мы наконец купили однушку. Ремонт делали своими руками — на рабочих денег не было. Я ночами клеил обои, Алёна красила стены, пока руки не немели. Родня не то чтобы помогала — видели их только по праздникам. Но стоило нам привести жильё в порядок, как Галина Семёновна заявила:
— Вам надо приютить мою подругу Раису. Я ей санаторий выбивала, она мне обязана. Покажете ей город!
Она даже не спросила, удобно ли нам. Просто поставила перед фактом. Выходит, свекровь заботится о своём здоровье, а мы обязаны развлекать чужую тётку, тратя время и деньги? Я кипел от злости, но Алёна, как всегда, промолчала.
Мы встретили Раису на вокзале. Она оказалась наглой и бесцеремонной. Водили её по достопримечательностям Уфы, а она вела себя, будто мы её обслуга. Требовала то кофе, то обед, то чтобы её сфотографировали у каждого памятника. Мы с Алёной чувствовали себя бесплатными экскурсоводами. Я злился, но терпел ради жены.
Это был не первый случай. Раньше свекровь уже подкидывала нам своих родственников. Год назад у нас месяц жил её племянник Сергей. Он ел за наш счёт, бухал, орал ночами, а потом прихватил мои кроссовки, заявив, что они ему больше подходят. В довершение потребовал, чтобы Алёна нашла ему «городскую жену», чтобы не возвращаться в деревню. Я был в шоке, но Галина Семёновна лишь отмахнулась: «Ну, он же молодой, пошалит и угомонится».
Раиса уехала, сияя от удовольствия, а у меня в душе осталась горечь. Я знал — это не конец. Алёна не умеет отказывать матери. Будто забыла, как в 18 лет та выгнала её из дома с одним чемоданом, крича, что она должна «сама зарабатывать». А теперь строит из себя святую, и Алёна верит каждому её слову.
Я пробовал говорить с ней, объяснял, что мы — отдельная семья, что скоро у нас будет ребёнок, и лишние люди в доме ни к чему. Но она смотрела на меня пустым взглядом, будто не слышала.
— Саш, мама же хочет нам добра, — твердила она, как заезженная пластинка.
Добра? Галина Семёновна просто пользуется нами! У неё самой ипотечная двушка, почему она не селит туда своих гостей? Ни копейки не дала на нашу квартиру, а теперь нагло лезет в нашу жизнь. Меня бесит её фальшивая улыбка — перед Алёной она играет заботливую мать, а за её спиной — циничная манипуляторша.
Однажды я не выдержал. Раиса только уехала, а Галина Семёновна уже звонила «поблагодарить» и тут же намекнула, что скоро приедет её сестра. Я взорвался:
— Хватит! Это наш дом, не вокзальная гостиница! Хотите помогать своим подругам — пусть живут у вас!
Она фыркнула в трубку:
— Неблагодарный! Я для вас стараюсь, а ты так?
Алёна, услышав мой крик, побледнела.
— Саш, зачем ты так с мамой? Она же не со зла.
Я посмотрел на неё, и сердце сжалось. Она не видит, как мать её использует, как разрушает нашу семью. Я хочу защитить наш дом, нашего будущего ребёнка, но как, если жена на стороне матери?
Теперь передо мной выбор: молчать или поставить ультиматум. Мечтаю, чтобы Галина Семёновна исчезла из нашей жизни, чтобы Алёна наконец прозрела. Но боюсь, если начну войну, проиграю именно я. Как поставить свекровь на место, не потеряв семью?
