Тот вечер, что изменил всё
Прошедший вечер начался как обычный ужин с семьёй, но завершился так, что до сих пор в душе тревога. Мой муж, Артём, привёл свою мать, Галину Петровну, а я, как водится, старалась создать уют: накрыла стол, приготовила её любимый салат «Оливье», даже постелила праздничную скатерть. Думала, просто посидим, поговорим, может, обсудим дела на неделю. Но вышло иначе — я оказалась втянута в разговор, от которого кровь стынет. Галина Петровна, глядя мне в глаза, произнесла: «Оля, если не согласишься на наше предложение, Артём подаст на развод». Я застыла с вилкой в руке, не веря услышанному.
Мы с Артёмом женаты уже пять лет. Брак наш, конечно, не безоблачный — случаются размолвки, но я всегда считала, что мы плечом к плечу. Он душевный, внимательный, и даже в спорах находили общий язык. Галина Петровна же всегда была рядом: то в гости заглянет, то созвонится, расспросит, как дела. Хотя порой её советы походили на приказы, я терпела, уважая её возраст. Но вчера она переступила черту, а хуже всего — Артём не вступился, а поддержал её.
Всё началось за столом. Сначала беседа текла легко: свекровь вспоминала о соседке, вышедшей на пенсию, Артём подшучивал над начальством. Но вдруг атмосфера накалилась. Галина Петровна строго взглянула на меня и сказала: «Оля, нам с Тёмой надо с тобой серьёзно поговорить». Я насторожилась, но кивнула, полагая, что речь о помощи по хозяйству — то ли картошку копать, то ли шторы вешать. Однако она заявила, что мы с Артёмом обязаны перебраться в её дом.
Оказалось, Галина Петровна решила, что её просторная дача под Подольском слишком велика для неё одной, и теперь хочет, чтобы мы жили там вместе. «Места хватит всем, — сказала она. — Продадите свою хрущёвку, деньги пустите на благоустройство. Так и мне помощь, и вам польза». Я онемела. Мы с Артёмом только закончили ремонт в нашей скромной, но родной квартире в центре. Это наш угол, наша крепость. Переезд к свекрови лишил бы нас свободы, не говоря уже о том, что делить кров с ней — испытание не из лёгких.
Я попыталась деликатно отказать, объяснив, что нам хорошо в своём жилье, а если ей нужна помощь — мы рядом. Но Галина Петровна и слушать не стала. Она оборвала меня, заявив, что я «не чту семью», что «нынешние жёны эгоистки», а Артём достоин той, кто мать уважает. И тут прозвучала угроза разводом. Артём, до того молчавший, добавил: «Оль, ты знаешь, как мама для меня важна. Мы должны её понять». Мир будто рухнул под ногами.
Я не нашлась что ответить. Смотрела на Артёма, ждала, что он рассмеётся, скажет — это шутка. Но он отвел глаза. Свекровь же твердила, что это «для нашего счастья», что «в роду так заведено», и я должна быть рада такому предложению. Я молчала, боясь, что если заговорю — либо разрыдаюсь, либо наговорю лишнего. Ужин завершился в тягостной тишине, а после Галина Петровна ушла, и Артём проводил её до такси.
Когда он вернулся, я спросила: «Тёма, ты правда считаешь, что нам надо переезжать? И что за угрозы разводом?» Он вздохнул: «Не надо ссор. Маме нужна наша поддержка, а ты могла бы уступить». Сердце сжалось. Неужели он готов разменять наш брак на её прихоть? Я напомнила, как вместе выбирали эту квартиру, как мечтали о своём гнёздышке. Но он лишь отмахнулся: «Подумай, Оль. Не всё так плохо».
Ночь прошла без сна. Любовь к Артёму борется с обидой: как он мог выбрать мать вместо нас? Но я и сама не готова терять самостоятельность ради угодничества. Галина Петровна — не злодейка, но её напор и ультиматумы невыносимы. Не хочу жить под её присмотром. Не хочу, чтобы брак висел на волоске из-за её капризов.
Сегодня решила поговорить с Артёмом снова, но без эмоций. Надо понять, насколько он упёрся, и есть ли шанс на компромисс. Может, чаще бывать у свекрови или помогать иначе, без переезда? Но если он не сдастся — что тогда? Не хочу терять семью, но и себя терять не позволю. Тот вечер обнажил проблемы, о которых я не думала. Теперь предстоит выбрать: как спасти наше счастье, не предав себя.
