Кот дремал в постели с супругой, упёршись спиной в её бок и отталкивая меня всеми четырьмя лапами. Утром же он смотрел нагло и ехидно, будто насмехаясь. Я ворчал, но поделать ничего не мог. Любимчик, понимаешь? Пушистое солнышко. Марина смеялась, а мне вовсе не до шуток было.
Этой «лапулечке» жарили рыбку, аккуратно вынимали кости, а хрустящую корочку складывали горкой рядом с дымящимися кусочками на его тарелке.
Кот смотрел на меня, кривя морду в ухмылке, будто говорил:
«Ты здесь никто, а хозяин — я».
Мне же доставались объедки, которые пренебрёг наглец. Короче, издевался как хотел. Я мстил по-тихому: то тарелку отодвину, то с дивана стащу. Война — да и только.
Порой в мои тапки «закладывали сюрпризы». А Марина хохотала:
— Сам виноват — не трогай его!
И гладила своего «ангелочка». Кот же взирал на меня свысока. Я вздыхал. Что поделать? Жена одна — спорить бесполезно. Терпи.
Но в то утро…
Собираясь на работу, я услышал из прихожей вопль. Ворвавшись туда, увидел: шестикилограммовый комок шерсти с когтями носился за женой, как медведь на пасеке.
Заметив меня, зверь вскочил на грудь, сбив с ног. Я схватил стул, прикрылся им как щитом, увлёк Марину в спальню. Кот, врезавшись в ножку, взвизгнул. Но это его не остановило. Атаковал, пока дверь не захлопнулась.
Стояли, прислушиваясь к шипению за дверью, затем мазали царапины йодом. Жена звонила на работу, объясняя, что кот взбесился и нам срочно в больницу. Я, перезванивая начальнику, повторял то же слово в слово.
И вдруг…
Земля дрогнула, дом качнуло. На кухне вылетели стёкла, в ванной треснуло окно. Телефон выпал из рук. Тишина. Забыв про кота, мы рванули на кухню.
Во дворе зияла воронка. Кусок соседского газового грузовика дымился рядом. Машины на стоянке лежали, как перевёрнутые жуки, вдали ревели сирены.
Ошеломлённые, мы обернулись к коту. Он сидел в углу, прижимая сломанную лапу, и тихо скулил.
Марина вскрикнула, подхватила его. Я выхватил ключи — и вниз по лестнице, семиэтажку пролетев за минуту.
Простите, пострадавшие при взрыве, но наш раненый был важнее.
Машина уцелела за домом. Мчались к ветклинике. Сердце обрывалось.
Через час Марина вышла с забинтованным «сокровищем». Он, хвастаясь лапой, вызывал восторг у очереди. Люди гладили его, узнав о случившемся.
Дома жена пожарила рыбку, вынула кости, сложила хрустящие корочки. Мне — огрызки.
Кот, прихрамывая, подошёл к тарелке, попытался скривить морду презренно — вышла гримаса боли.
Я, закончив дела, подошёл и выложил в его тарелку свою порцию, очищенную от костей.
Он уставился, поджал лапу и тихо «мяу?».
Я взял его на руки, прижал к лицу:
— Может, я и лузер. Но с такой женой и таким котом — я счастливейший лузер на свете.
Чмокнул в нос. Он мурлыкнул, ткнулся лбом в щёку.
Поставил на пол. Он, морщась, ел, а мы, обнявшись, смотрели на него.
С тех пор кот спит только со мной. Заглядывает в глаза, и я молюсь, чтобы Господь подарил нам долгие годы вместе.
Больше ничего не надо. Честно.
Ведь настоящее счастье — именно такое.
