Букет ромашек в ноябре
Светлана запахнула халат и подошла к окну. На деревьях оставались лишь редкие жухлые листьяв. Земля и крыши соседних домов припорошены первым снежком. Вчера моросил дождь, а к утру подморозило — холодный ноябрь, предвестник долгой северной зимы.
Света вздохнула. Тоска за окном, тоска в душе. Всё воскресенье одна. Тоска…
***
Тогда тоже стоял ноябрь. В обед она побежала в кафе напротив работы — там с подругами по очереди брали еду навынос. Дождик моросил, но зонт Света не взяла: с ним неудобно таскать пакеты.
Дорога была пустой. Она смело ступила на «зебру» — переходик тут тихий, без светофора. Не заметила, как из-за угла вылетел чёрный «Лэнд Крузер». Визг тормозов прозвучал прямо над ухом — она застыла, вжав голову в плечи.
— Жить надоело? На тот свет собралась? — рявкнул над самым ухом мужской голос.
Она опустила руки. У машины стоял высокий мужчина в расстёгнутом пальто, с хищным подбородком и чёрными, как смоль, глазами.
— Если суицид, так идите на Садовое кольцо, а не под колёса нормальным людям! — продолжал он, сверкая ровными зубами.
Её поразила не злость, а его внешность — будто сошёл с обложки мужского глянца. Но она не растерялась:
— А вы думаете, на дороге одни «крузаки»? Люди тут ходят! Светофора нет, скорость сбавлять надо было!
Мужчина вдруг сник:
— Я торопился. Если не ранены — извините.
Последнее слово он бросил уже через плечо, садясь в машину.
***
На следующий день дождя не было. Света осторожно ступила на зебру — и вдруг хлопнула дверь. Она отпрыгнула на тротуар: из припаркованного «Лэнд Крузера» вышел тот самый мужчина.
— Опять?! — воскликнула она, чувствуя, как колотится сердце.
Он улыбнулся во всю ширину скул:
— Ждал вас. Хочу загладить вчерашнее. Может, пообедаем?
За бутербродами она узнала, что его зовут Данила, он адвокат, отец двух девочек. Обручальное кольцо блеснуло на пальце. «Женат» — кольнуло под рёбра.
— Если что — звоните, — сказал он, набирая её номер.
Звонил он сам — через два дня. Пригласил в кафе на окраине:
— Тут нас никто не увидит.
Не понимая, как так вышло, она согласилась. Потом он стал заезжать к ней — редко, ненадолго. По выходным она сидела одна, тоскуя.
— Жену не брошу, — предупредил он сразу.
«Зачем тогда приходишь?» — хотела спросить Света, но боялась спугнуть эти редкие часы счастья.
***
В субботу она валялась до обеда. Зачем краситься? Всё равно одна.
Дверь вдруг распахнулась — и он ворвался, как снежный вихрь.
— Тридцать минут есть! — зашептал он, целуя шею.
Когда он ушёл, она стояла у окна. Снежок растаял, асфальт блестел.
«Вот и любовь. Сорвал цветок — и убежал. Но выкроил для меня время…» — пыталась она утешить себя.
В пятницу он позвонил:
— Малыш, жду в «Праге». Часик есть.
Она металась по офису:
— Марин, прикроешь? Голова болит!
— Ага, «голова», — фыркнула коллега.
У метро Света задела старика. Тот уронил клюку.
— Ничего, милая, — кряхтел он, поднимая веточку ромашек. — Я к Танюшке на могилку.
Четыре цветка. Ноябрь.
— Вы всю жизнь вместе? — спросила она.
— Да. Счастливо. Я рад, что она ушла первой — не мучилась вдовой…
Телефон зазвонил:
— Где ты?! — рявкнул Данила.
Она выключила аппарат.
— Проводить вас? — предложила старику.
У перехода какой-то «козёл» бибикал, требуя дорогу.
— В мои годы под машину — не страшно, — усмехнулся старик.
Света смотрела ему вслед. Вот о такой любви она мечтала — до гроба.
Вернувшись в офис, она солгала:
— Таблетку выпила.
Вечером Данила орал в трубку:
— Ты где была?!
— Хочу завтрак мужу готовить. И детей. Не краденых, — прошептала она и бросила трубку.
Не перезвонил.
Ночью она вышла на улицу. Дождь. Мимо прошмыгнул парень со сломанным зонтом.
— Проводить? — спросил он робко.
— Да, — ответила Света.
Дождь уже кончался.
