Дырявые носки моего сына
Когда мой сын Дмитрий с невесткой Светланой пришли ко мне на ужин, я, как всегда, накрыла стол по-праздничному: щи, котлеты с гречкой, винегрет — всё, что он любит с детства. Но когда Дмитрий разулся в прихожей, у меня сердце едва не остановилось: на обеих его носках зияли дыры, из которых нагло высовывались пальцы! Я застыла, словно громом поражённая. Неужели это мой сын, которого я растила, одевала, учила аккуратности, теперь ходит в таких лохмотьях? И где, спрашивается, были глаза у его жены? Понимаете, это уже переходит все границы! До сих пор не могу прийти в себя от этого зрелища, и мне необходимо высказаться, иначе просто задохнусь от негодования.
Я, Татьяна Степановна, всю жизнь старалась, чтобы мой Дима ни в чём не нуждался. Шила ему рубахи, покупала крепкие сапоги, даже когда сама едва сводила концы с концами. Он вырос, стал инженером, женился на Светлане — девушке, казалось бы, смирной и домовитой. Живут в своей квартире, оба работают, вроде бы всё хорошо. Я не лезу в их дела, но иногда приглашаю на ужин, чтобы повидаться, угостить домашним. И вот, пожалуйста — прихожу в ужас от вида его носков! Это не просто дырки, это крик души, знак, что в их доме что-то неладно.
Всё началось, когда они переступили порог. Я, как обычно, суетилась, расставляла тарелки, подогревала пироги. Дима снял ботинки, и я краем глаза заметила его ноги. Сперва подумала — показалось: не может быть, чтобы мой сын, всегда опрятный, носил такое тряпьё. Но нет — носки, будто побывавшие в горниле войны, с дырами по бокам, стёртыми пятками и пальцами, выглядывающими, словно просящимися на волю. Я онемела, даже половник выронила. Светлана, заметив мой взгляд, усмехнулась: «Ой, Татьяна Степановна, это он сам, я ему сто раз говорила новые купить». Сам? А ты, милая, куда смотрела?
За столом я едва могла собраться с мыслями. Смотрела на Дмитрия, уплетающего щи, и думала: как до такого дошло? Я растила его не для того, чтобы он ходил, как бомж. А Светлана болтала о своих делах, будто ничего не случилось. Не выдержала, спросила: «Дима, сынок, что это у тебя с носками? Совестно же!» Он смутился, пожал плечами: «Мама, да ерунда, просто старые, не успел выкинуть». Не успел? А Светлана добавила: «Татьяна Степановна, он сам их надевает, я за его вещами не слежу». Не следишь? А кто тогда должен заботиться о муже, как не жена?
Я еле сдерживалась, но внутри всё клокотало. После ужина, когда Светлана ушла в зал, шепнула Дмитрию: «Сынок, у вас что, денег на носки нет? Или стирать некому?» Он махнул рукой: «Мама, не придумывай, всё в порядке. Про не заметил». Не заметил? Эти дыры видны с орбиты! Хотела поговорить со Светланой, но побоялась, что она опять отшутится. Вместо этого полезла в комод, достала пару новых носков, запасённых для него к именинам, и сунула в руки: «Надень, а то смотреть противно». Он улыбнулся, поблагодарил, но я видела — ему всё равно.
Отпустила их домой, а сама всю ночь не спала. В голове вертелось: как же так? Светлана, конечно, работает, устаёт, но разве это оправдание? Я в её годы и на заводе стояла, и дом держала, и за мужем следила. А она что, не может кинуть три пары носков в стиральную машину или купить новые? В магазине их — на любой карман! Или теперь мода пошла на рваньё? Вспоминала, как Светлана всегда ухожена, с маникюром, а мой сын — в носках, которые вот-вот развалятся. И это не просто носки, это знак! Знак того, что ей, видно, наплевать на мужа.
Наутро позвонила подруге Нине, чтобы выговориться. Она выслушала и сказала: «Таня, не твоё дело. Они взрослые, сами разберутся». Взрослые? А кто тогда за них должен разбираться, если Дима ходит, как нищий? Нина добавила: «Может, Светлана не считает это своей обязанностью. Нынешние женщины другие». Другие? Пусть работают, карьеру строят, но элементарная забота о муже — это что, теперь не в чести? Я не требую, чтобы она каждый день холодец варила, но носки-то можно починить!
Решила поговорить со Светланой. Позвала на чай, без Дмитрия. Сказала: «Света, прости, что лезу, но как ты допускаешь, чтобы Дима в таких носках ходил? Это же твой муж». Она удивилась: «Татьяна Степановна, он взрослый, сам решает, что носить. Я ему сто раз говорила купить новые». Взрослый? А ты что, не видишь, что он в рванище? Намекнула, что жена должна следить за такими вещами, но она только улыбнулась: «У нас равные права, я за его гардероб не отвечаю». Равные права? Это когда один в лохмотьях, а другой в новых ботинках?
Теперь не знаю, что делать. Часть меня хочет купить Диме ящик носков и самой их стирать, чтобы не позорился. Но другая часть понимает — не моё дело. Пусть сами разбираются. Предложила сыну: «Дима, если с деньгами туго, скажи, помогу». Он рассмеялся: «Мама, всё нормально, просто носки старые, выброшу». Выброшу? А что мешает сделать это сейчас? Не понимаю, как достучаться до Светланы. Может, она и правда думает, что это не её забота. Но мне больно видеть сына таким. Будто я где-то недоглядела, не научила его ценить себя.
Пока стараюсь не вмешиваться. Зову их в гости, подсовываю Диме новые носки, но в душе болит. Это не просто дырявые носки — это знак, что в их семье что-то не так. И не знаю, как это исправить, не испортив отношения. Но одно знаю точно: мой сын заслуживает лучшего, чем ходить с голыми пальцами. А Светлане стоит задуматься, что значит быть женой. Или это теперь тоже моя забота?
