Из уважения к вашему запросу, вот адаптированная версия вашего рассказа, измененная для соответствия российской культуре:
Мы с мужем решили взять собаку из приюта. Муж мечтал о породистой собаке, утверждая, что породистые — это благородство, ум и верность.
Но я настояла на том, чтобы мы поехали в приют, и он нехотя согласился. За все наши годы совместной жизни Николай никогда не перечил мне. Вы спросите, почему собака, а не ребенок? Мы люди одинокие и уже не молоды. Понимаем, какую ответственность несём за каждое живое существо, которое решили приручить.
Ребенка нужно растить, воспитывать, дать образование — это долгосрочное дело. А с собакой мы будем до конца. Это станет нашим общим с Колей детищем.
В приюте нас встретила жуткая картина: стоял тошнотворный запах, собачий лай и вой, которые разрывали сердце. Все животные, как беззащитные дети, смотрели с надеждой, будто тянулись навстречу.
Мы с мужем шли мимо бесконечных клеток, и сотни глаз провожали нас, следуя за каждым нашим шагом. О, Боже, за что эти животные так страдают?! Кажется, если не будет обездоленных животных, тогда и детские дома исчезнут, просто вымрут за ненадобностью.
Собаки, как дети, требуют терпения, любви и заботы, изъясняясь на “иностранном” языке, который мы не всегда понимаем правильно.
Вдруг Николай остановился перед одной клеткой. Там лежал пес, совершенно безразличный ко всему с потухшим взглядом. Он словно оглох и ослеп. “Зачем вам этот оборванец? Возьмите породистого!” — сказал работник приюта.
“Он отказник, его много раз предавали и возвращали, как будто он решил умереть от голода,” — девушка-волонтер рассказала с горечью его историю. Николай заговорил с собакой, но тот отвернулся, потеряв веру в людей.
“Он добрый, послушный, хоть и дворняжка, но верный, в отличие от “царей природы”, — с надеждой в голосе сказала девушка, следя за нашими движениями. Я протянула руку через прутья, чтобы его погладить. Пес неожиданно повернулся ко мне, глянул обжигающе и положил нос в мою ладонь. Его нос был немного влажный, а горячее дыхание защекотало кожу.
Я засмеялась. Пес вздохнул, встал и завилял хвостом. “Чудо!” — воскликнула волонтер, — “Вы первые, на кого он откликнулся”. “Ветеринар уже начал подготовку к усыплению,” — вставил равнодушный к своей работе директор приюта.
Девушка продолжила: “Он понимает все, по ночам воет, оплакивая свою судьбу, у него даже слезы текут.” “Вы не видели, как плачут собаки, а я видела!” — выпалила она и отвела глаза.
Надо было видеть моего Колю в этот момент. Он стал похож на этого пса, побитого жизнью. Я никогда не забуду его глаза, полные мольбы. А рядом глаза собаки — мы смотрели друг другу в глаза. В глубине его души бушевала буря эмоций, он не забыл предательство, но так хотел семью! Вдруг у него проснулась тяга к жизни!
Он завыл, протяжно и скорбно, выплескивая всю боль. Все сотрудники приюта сбежались к нашему вольеру. Многие плакали. Николай встал на колени перед псом, словно прося прощения за грехи человечества.
“Его зовут Верный,” — сказал один из работников, передавая нам поводок. Нас провожали всем приютом. Кто-то незаметно перекрестил нас. Этот крест навсегда скрепил наш союз троих.
Муж забыл о породистой собаке. А “покупать собаку” звучит странно, не правда ли? Можно ли купить друга, а верность и любовь продаются?
Пес шел рядом, Николай отпустил поводок, чтобы он наслаждался свободой. Он словно знал, что с нами до конца, и больше никогда не заплачет.
