Ты это серьезно, Дима? Скажи, что шутишь, только и смог я произнести, стоя посреди квартиры на кухне. В нос бил запах отварного картофеля, мяса и еле уловимой хвойной свежести от елки. До Нового года шесть часов, весь стол уставлен мисками с ингредиентами для салата, в духовке тихо шкворчит запечённая говядина с картошкой, а в холодильнике доходит холодец, который я, между прочим, возился варить всю ночь.
Дина стояла у раковины, выкрутила кран, вытерла руки об кухонное полотенце, и повернулась ко мне так медленно, будто сейчас заорет. Я почувствовал, что волнуюсь, и стал теребить пуговицу на свитере.
Слушай, Саш… начал я осторожно. У Вики там трубы замерзли, воду перекрыли и батареи ледяные. В Новый год детям сидеть в холоде… Я не смог отказать. Пусть уже приедут! Ну это же мои дети им праздник тоже нужен.
Дети, да, твои, голос у Дины дрожал, но она старалась держаться. А Вика? Ты тоже за нее в ответе? Пусть бы поехала к своей матери, к подруге или гостиницу сняла алименты у нее приличные, хватит и на «Метрополь».
Мать у нее под Воронежем, подруги не в городе, покраснел я. А праздник семейный. Для мальчишек важно встретить Новый год с папой. Никто не мешает только поужинаем и посмотрим салют. Квартира большая всем места хватит.
Дина молча обвела кухню глазами. Все это время она вылизывала чайник до блеска, наряжала ёлку, шутила, бегала по магазинам на меня только что новый дорогущий одеколон купила, расплатившись пятитысячной купюрой. Она хотела провести этот вечер со мной вдвоем: свечи, бокал вина, «Любэ» на фоне, чокнуться за удачу… Первый наш Новый год без гостей и поездок.
Мы договаривались, Саша, тихо напомнила она. Пообещали друг другу, что только мы вдвоём. Я не против твоих сыновей они всегда желанны у нас. Но приглашать бывшую жену… Ты подумай, как это выглядит?
Ты утрируешь, я попробовал придать голосу бодрости, хотя сам понимал ситуацию, за которую меня любой мужик осмеет. Всего-то пару часов за столом. Ну Вика нормальная женщина, мать моих детей. Не будь такой жёсткой, Динка! Сейчас ведь ночь чудес. Они через час будут.
Я развернулся и ушёл, вытирая ладони о штаны, будто мог стереть этим чувство неловкости на душе. Дина осталась в кухне, через секунду пошёл звон ножа о доску она привычно рубила картошку, не глядя.
Думаю: может, и пронесёт? Может, Вика приедет просто ради детей, тихо посидим да разъедемся. Всё ж Новый год. Надежда слабая, конечно, но вдруг.
Спустя пятьдесят минут звонок успел переодеться, галстук даже повязал. Первым врывается Женька, ему десять, за ним Кирюша семи лет разбегаются по комнатам, не снимая ботинок. Где-то там и Вика в ярком синем платье, духи на всю квартиру, и две большие сумки в руках.
Вот, наконец-то добрались! громко объявляет, стряхивает снег прямо на ковёр. Дороги сугробы таксиста уговаривала гнать быстрее. Саш, бери сумки тут подарки детям и шампанское, нормальное, а не твоя «Советская».
Здравствуй, Вика, выдавил я, глядя, как она уже хозяйничает. Мальчишки, привет!
Дина зашла с видом хозяйки, пустила вежливую улыбку.
Добрый вечер. Ребята, оставляйте обувь у двери, сказала она тихо.
Вика поскользнулась по полу и, обращаясь ко мне, уже потребовала:
Где мои тапочки, с розовой вышивкой? Те, что я оставляла, когда заезжала за документами?
Сейчас найду, буркнул я, открывая шкаф, ожидая подвоха.
Мы перешли в зал. Женька с Кирюшей сразу включили телевизор на максимум, сели на диван с ногами. Дина стиснула зубы: диван новый, только подарок собрали.
Ребятоньки, потише, попыталась урезонить она.
Пусть прыгают, праздник ведь! вмешалась Вика. Саша, воды неси, рот пересох.
Дальше был театр одного лица. Вика всё комментировала: «Ёлка слишком скромная», «Чего это вилок столько?», «Не голландский это сервиз?» и так далее. Я суетился, выполняя её просьбы, старался не смотреть на жену было неловко.
Дина носила посуду, сервировала стол, словно официантка в кафе для чужих. А потом Вика из гостиной, с улыбкой язвы, выкрикнула:
Дина, салат оливье опять с колбасой? Фу! Саша любит с варёной говядиной это классика. Ты, видимо, не знала…
Он три года ест мой салат и первым за добавкой просит, резко бросила жена и громко стукнула миской о стол.
Ну, значит, воспитан, отшутилась Вика и расхохоталась.
Я промолчал. Стыдно было, что не остановил её.
Когда Дина вынесла горячее говядину, запечённую с картофелем и грибами, мальчишки мгновенно скривились:
Мы НЕ любим грибы, заявил Кирюха, пап, можно заказать пиццу?
Да ладно, пускай попробуют, начал я, но Вика тут же захлопала руками.
Кто сейчас такие блюда готовит? Это же жирно! Саша, давай лучше детям доставку, и мне тоже у меня желудок не примет такое.
Дин, может, правда? осторожно прокашлялся я. Ради детей же, праздник ведь…
Ты не ценишь труда вообще, Саша? шепнула жена, я этим занималась сутки.
Я смутился, заказал свой позорный «Сырный цыплёнок» и пиццу «Пепперони», не оглядываясь на неё. А потом начались воспоминания с Викой. И про поездки на Азовское море, и про первую покупку машины, и как Жеке носки вязали на память, смех сквозил по столу так, будто мы снова одна семья.
Дина сидела у края стола, словно чужая на собственном празднике.
Потом Кирюха сбил со стола бокал красное вино разлилось по белой скатерти. Вика закатывает глаза:
Да ладно, не переживай, скатерть дешевая, солью засыпать и хватит.
Дина ушла из комнаты, никто не заметил. Я даже не повернулся вслед.
Через три минуты она вернулась с сумкой, уже одетая. Перехватила куртку, ботинки и сказала, глядя в пол:
Я ухожу. У Светки остановлюсь.
Я опешил, но было уже поздно она захлопнула дверь, даже не простившись. Дети радостно ели пиццу, Вика хлопала в ладоши: «Вот и настоящий праздник!»
Я только спустя час спохватился, что Дины нет. Позвонил телефон вне зоны, потом сообщения слать начал: «Где ты? Всё остыло. Вернись». В ответ тишина.
Всю ночь я возился с уборкой, но сил уже ни на что не оставалось. Новогодние куранты я встретил в пустой кухне с доставшейся мне от жены чашкой чая. Вика с детьми ушли к двум ночи она устала спорить, дети разнесли зал и разбили вазу, в квартире остался бардак и пустота.
Наутро я поехал к Светке на Покровку. Дина сидела на кухне в пижаме, с глазами, полными упрёка и тихой злости.
Саша, только и успел я выдавить. Прости. Я дурак, слабак, тряпка. Без тебя дома мрак совсем. Скатерть, вазу, всё сам убрал только тебя не хватает.
Дина выслушала молча, поставила чашку на стол и кивнула:
Мне надо подумать. Домой не вернусь так сразу. Ты реши, кто для тебя важнее я или призраки прошлой жизни. И если я всё же вернусь у нас уже будут другие правила. Вторым номером я быть не стану.
Повернулся я к окну. За снегом и морозом Москва казалась умывшейся и светлой. Я ведь понял главное за эту ночь и эти длинные сутки: кто носит фамилию твоей семьи, тот и должен быть главным в доме. Нельзя жить для всех, забывая о себе и о том, кто рядом сейчас, а не когда-то в прошлом. И уж точно нельзя позволять бывшим хозяйничать в настоящем.
Таков мой урок этой зимы: никогда не ставить женщину, которую ты любишь, на второе место иначе рискуешь потерять её, а вместе с ней и самого себя.
