**3 июня 2024 года**
Запись в дневнике
В тихом городке под Самарой, где улицы убегают к Волге, жила Татьяна Сергеевна Морозова. Почти тридцать лет отдала она местной типографии, зная там каждый станок, но к пятидесяти пяти годам усталость сковала её, будто зимний мороз.
С мужем, Геннадием Петровичем, они вырастили двух дочек — обе укатили в Москву, оставив дом пустым. Татьяна звонила им часто, ловила каждое слово, но в последние годы её собственные рассказы звучали всё горше. Радость уходила, как вода в песок.
Геннадий вышел на пенсию первым — он был старше. Второй брак, сперва ладный, но потом он пристрастился к рюмке. В такие вечера он становился чужим — ни слова доброго, ни взгляда. А Татьяна лишь стискивала зубы, потому что знала: ругань бесполезна.
Единственная отдушина — соседки, Вера и Людмила. Обе давно на пенсии, обе вдовы, дети далеко. Но эти бабушки не сидели на месте — то в Крым, то на Байкал, всё с рюкзаками да расписаниями.
— Как вы успеваете? — ахала Татьяна, разглядывая их загорелые лица.
— Экономим, Танюша, — смеялась Вера. — Едем в плацкарте, ночуем в гостевых домиках. Всё сами: супчик, каша, чай в термосе.
— А подарки нам только деньгами, — подхватывала Людмила. — Мы копим, считаем, планируем. Вот и набегалось!
Татьяна вздыхала:
— А у меня Геннадий — как мешок с картошкой на диване. Ждёт, чтоб накормили, а я с работы — еле ноги волочу.
— Возьми его с собой! — уговаривали подруги. — В Карелию поедем — воздух, озёра! Может, разбудишь в нём человека?
— Да он ни за что! — махала рукой Татьяна. — С пенсии — только телевизор да холодильник.
Но планам помешала беда — у матери случился удар. Татьяна металась между больницей и работой, а Геннадий ворчал:
— Твой отец ещё крепкий, пусть сам ухаживает! Ты мне нужна дома!
— А если я слягу? — спросила Татьяна, и от его молчания стало холодно.
Месяц она жила у родителей, возвращаясь лишь убраться и приготовить еду впрок.
— Разогрей, не голодай, — просила, но Геннадий лишь бурчал, что его «бросили».
Когда мать умерла, он бросил в спину:
— Ну, теперь заживём спокойно.
Татьяна разрыдалась:
— Спокойно? Я всю жизнь пахала! Дочек подняла, тебе прислуживала, а теперь хоть на пенсии хочется воздухом подышать!
— Ты эгоистка! — взорвался Геннадий. — У меня сердце шалит, ноги болят! Мечтал в санатории подлечиться, а ты — только о себе!
— Брось пить — и ноги бегать будут! — крикнула она в ответ.
Потом он, виноватый, обнял её:
— Прости…
Но испытания не кончились. Отец, сломленный горем, слег с инсультом. Два года Татьяна выхаживала его, а Геннадий — о чудо! — помогал: кормил, лекарства подавал.
Когда отец умер, а Татьяна вышла на пенсию, она сказала:
— Хватит. Едем в Кисловодск.
Там, среди гор, она ожила. Возвращалась с прогулок румяная, смеялась:
— Как будто сбросила десять лет!
Подруги тут же позвали её в Сочи. Геннадий бурчал, но отпустил:
— Я тут ремонт сделаю.
Она уехала. Звонила ему, рассказывала про море, а он хвастался:
— Обои купил! Небось, не угадаешь цвет?
— Главное — не в горошек! — хохотала Татьяна.
Вернувшись, она ахнула — в квартире сиял свежий ремонт.
— Где спал? — спросила.
— У Людки. Ключи от цветов дала — вот и ночевал, — смутился он.
Подруги устроили пир, а после объявили:
— Теперь все вместе — в Адлер! Домик у моря! Геннадий — наш командир!
— Ладно, — крякнул он. — Только слушаться меня!
Там, к удивлению Татьяны, он не пил, таскался по экскурсиям и даже похудел.
— Четыре кило! — хвастался, вставая на весы.
— Молодец, — гладила его по щеке Татьяна. — Не думала, что доживём до такого.
Через неделю он вдруг сказал:
— Завтра праздник!
— Какой?
— Тридцать пять лет как женаты!
— Совсем забыла! — рассмеялась она.
Он достал спрятанные цветы, а утром дочки поздравили. Они ушли в лес, жарили шашлыки, пили чай из термоса. Слушали, как шуршат листья, и смеялись, как в молодости.
**Вывод:** Жизнь не заканчивается с пенсией. Иногда надо просто вырвать друг друга из болота, даже если приходится тащить силой.