Дядюшка пожалуйста, возьмите мою младшую сестру. Она совсем проголодалась
Эти почти теряющиеся в городском шуме слова поймали Родриго Мендеса врасплох. Он мчался сквозь улицы, глаза сосредоточены вперёд, погружён в раздумья о сделке, которая должна была решить его будущее. Сегодня должны были подписать контракты, привлечь миллионы, заслужить доверие инвесторов. После смерти жены Марты работа была единственной нишей, удерживающей его на плаву.
Но тот крик
Он резко остановился и обернулся.
Перед ним стоял ребёнок лет семи, худой, в поношенной одежде, глаза его были полны слёз. В руках он держал небольшую обёртку крошечную девочку, завернутую в выцветший плед. Бебя тихо плакала, а брат прижимал её к себе, будто от этого зависела её жизнь.
Где её мама? спросил Родриго, опустившись на уровень мальчика.
Она обещала скоро вернуться но прошло уже два дня, прошептал ребёнок. Я ждал её здесь
Мальчика звали Тиаго, а девочку Беатрис. Окончательно они были одни. Ни записки, ни адреса, только бесконечное ожидание и голод. Родриго предложил вызвать полицию, сообщить в соцслужбу, купить еду. Как только он произнёс слово «полиция», мальчик вздрогнул.
Пожалуйста, не отдавайте нас Они заберут Би
В тот момент Родриго понял, что уйти он не сможет. Чтото в нём, закалённое утратой, треснуло.
Они направились к ближайшей булочной. Тиаго жадно грыз хлеб, будто боялся, что ктото отнимет у него пищу. Родриго разлил в бутылочку молоко и дал его крошечной Беатрис. Впервые за долгое время он ощутил, что делает чтото необходимое, но не как бизнесмен, а как человек.
Отмените все встречи, сухо сказал он своему помощнику по телефону.
Полиция прибыла быстро, всё шло как по сценарию: вопросы, анкеты. Когда Тиаго крепко схватил его руку и прошептал: «Вы же не сдаёте нас, верно?», Родриго, не задумываясь, ответил:
Нет, я не сдам. Обещаю.
Временная опека была оформлена. Старая знакомая, соцработница Каролина Алмейда, ускорила процесс. Родриго постоянно повторял себе: «Пока не найдут их маму».
Он привёл детей в просторную квартиру. Тиаго молчал, держал Беатрис крепко. Их глаза излучали страх не перед ним, а перед жизнью. Пустые стены, ранее наполненные тишиной, теперь звучали детским плачем, шепотом и тихой колыбельной, которую Тиаго напевал сестре.
Родриго путался с подгузниками, забывал часы кормлений, не умел правильно держать малыша. Но Тиаго помогал ему. Он был серьёзным для своего возраста, делал всё без жалоб и просьб, лишь раз сказал:
Я просто не хочу, чтобы она боялась.
Однажды ночью Беатрис плакала. Тиаго поднял её на колени и тихо запел. Девочка успокоилась, а Родриго проглотил сухой глоток.
Ты заботишься о ней замечательно, сказал он.
Придётся учиться, ответил мальчик, без упрёков, лишь описывая реальность.
В тот же момент зазвонил телефон. На другом конце была Каролина.
Смотрели вашу маму. Она живая, но проходит реабилитацию от наркотической зависимости, тяжёлое состояние. Если лечение завершится, она может вернуть права; если нет государство берёт на себя ответственность, или вы.
Родриго молчал.
Вы можете попросить постоянную опеку или усыновить их. Выбор за вами.
В ту же ночь Тиаго рисовал в углу, не играл, а лишь чертил. Затем тихо спросил:
Нас снова заберут?
Родриго присел рядом.
Не знаю но сделаю всё, чтобы вы были в безопасности.
А если всё же возьмут? голос мальчика дрожал, был хрупким.
Родриго обнял его.
Я не отпущу. Клянусь. Никогда.
На следующий день он позвонил Каролине:
Хочу оформить постоянную опеку. Окончательно.
Начались проверки, интервью, визиты. Теперь у него была цель защищать этих детей. Он купил дом в деревне, с садом, тишиной, безопасным местом. Тиаго стал более раскрепощённым: перебегал по газону, читал вслух, рисовал, готовил крошки. Родриго снова научился смеяться.
Однажды вечером, натягивая одеяло на Тиаго, он услышал:
Спокойной ночи, папа
Спокойной ночи, сын, ответил он, с тяжёлым чувством в горле.
Весной усыновление было оформлено. На документе была подпись, но в сердце Родриго всё уже было ясно задолго до этого.
Первое слово Беатрис «Папа» стало самым драгоценным звуком в его жизни.
Он никогда не планировал стать отцом, но теперь не мог представить свою жизнь без этих детей. И если бы спросили, когда началась его новая жизнь, он ответил бы без колебаний:
В тот момент, когда услышал: «Дядя, пожалуйста».
