Моя мать всегда отличалась добротой. Всю себя она отдавала мне и сестре. Днём учила детей в школе, по вечерам занималась репетиторством — лишь бы у нас было всё необходимое. Отца мы почти не помнили — он ушёл, когда мне едва исполнилось шесть, а сестре и вовсе три года. Мама взвалила на себя все тяготы, не роптала, не ныла — просто молча тащила этот воз.
Мы жили в бабушкиной квартире, доставшейся маме по наследству. Скудно, но уютно. Когда мы с сестрой окончили школу, поступили в институты, вышли замуж, завели детей. Часто навещали маму — она души не чаяла во внуках, пекла блины, смеялась. Нам казалось, ей хватает нашего внимания, звонков, объятий. Но, как выяснилось, ей не хватало чего-то иного.
В тот год мы с сестрой задумали сюрприз на её юбилей. Сказали, что не приедем — дескать, дела. А сами тайком мчались к её дому с цветами, шариками, тортом. Когда она открыла дверь, мой взгляд поймал не радость, а смущение. Мама заёрзала, пробормотала что-то про ученика, который якобы пришёл на занятие. Мы переглянулись. И прошли внутрь.
За кухонным столом сидел мужик. В одних трусах. Сигарета в зубах, бутылка пива. Да, видимо, это и был «ученик»… Только лет сорока пяти, лысый и явно не школяр. Мы онемели. А он, едва нас завидев, вскочил, буркнул что-то про срочную работу и вылетел за дверь.
Мама рассвирепела. Обиделась, что мы вломились без предупреждения. Полгода она с нами не разговаривала: ни звонков, ни сообщений. Я надеялась, что одумается. Потом решила наведать её одна — помириться, объяснить, что мы не против её личной жизни.
Дверь открыл он. Тот самый. И сразу рявкнул: «Её нет дома. И вообще, чтоб вы сюда больше не приходили». Я попыталась возразить, но он… толкнул меня. Я грохнулась на пол, ударилась виском. Врачи поставили сотрясение. Муж, узнав, тут же помчался к маме — но вместо раскаяния услышал только: «Сама на него кинулась, сама и виновата!» И она была на его стороне. На стороне того, кто поднял на меня руку.
Мы искали этого типа, но он словно сквозь землю провалился. А через пару недель мне написала бывшая ученица мамы — просила денег в долг, якобы та в беде. Мама не отвечала. Я предупредила всех родных: ни копейки не переводить. Хотя и сама не знала, что с ней.
Прошёл почти год. И вдруг звонок. Мама. Голос дрожит, сквозь слёзы она выкладывает правду.
Оказалось, её «кавалер» всё это время крутил роман с другой. Они хотели отжать у мамы квартиру. Это он настраивал её против нас. Она уже собралась переоформить жильё на него… но случайно наткнулась на его переписку с той самой бабой. Вышвырнула его вон. Осталась одна — раздавленная, опустошённая. Лишь тогда вспомнила про нас.
Мы примчались к ней в тот же вечер. Обняли. Утешали. Она рыдала, просила прощения. Мы простили. Ведь это же мама. Хрупкая, уставшая от одиночества женщина, которая просто хотела любви. А получила нож в спину.
Теперь она снова с нами. Играет с внуками, печёт пироги. Но иногда я замечаю, как она вздрагивает от звонка в дверь и пристально смотрит в окно — не идёт ли он. А мы шепчем молитву: лишь бы не пришёл. Никогда.
