**Обиделась**
— Ну что, доченька, подумали? Вчера видела «Ладу Весту»! Белую, с кожей. Красавица. Всего-то полтора миллиона, — голос Татьяны Ивановны звучал легко, но за этой лёгкостью скрывался тонкий нажим.
— Мам… — Алиса вздохнула и прикрыла ноутбук. — Мы же уже говорили. У нас ипотека, Софья болеет каждый месяц. Где мне полтора миллиона найти? Присмотри что-нибудь попроще.
Из детской доносились смех и писк. Денис возился с Софьей: та упиралась, отказываясь надевать колготки. На часах было без двадцати восемь. Через десять минут Алисе надо было выходить. И вот эта история с машиной — как назло, в самый неподходящий момент.
— Берите кредит, — невозмутимо заявила Татьяна, пододвигая к себе вазочку с пряниками. — Вы же молодые, зарплаты нормальные. Я не на бриллианты прошу, а на полезное.
Алиса резко развернулась к матери, уже сжимая кулаки.
— А платить чем, мам? Воздухом? Ты меня вообще слушаешь? У нас ипотека!
Татьяна фыркнула, скрестила руки и отвернулась.
— Угу. У родителей Дениса машина есть, а я, значит, как последняя нищенка.
Тут Алису окончательно прорвало.
— У родителей Дениса машина, потому что они её сами купили! Продали старую, копили. Ни у кого ничего не выпрашивали. А ты только права получила — и сразу «Веста» за полтора ляма?
— А почему, по-твоему, я только сейчас права получила?! — вспыхнула Татьяна. — Потому что тебя растила, всю зарплату на тебя тратила, на твой первый взнос копила! А теперь, когда у меня наконец-то появилась возможность, мне тут нос утирают!
Алиса посмотрела на Дениса. Тот застёгивал дочке сандалии и выглядел уставшим и неловким. Как всегда, он не вмешивался. Надеялся, что они сами разберутся. Но по его поджатым губам было ясно: ему это всё осточертело.
— Мам, ты же сама боялась за руль садиться. Мы не монстры, но у нас не золотые горы, — в голосе Алисы злость сменилась усталостью. — Мы и так тебе помогаем: коммуналка, лекарства, подарки…
Татьяна схватилась за сердце так театрально, будто только что вспомнила про своё давление.
— Ой, всё понятно. Теперь каждый рублём будешь тыкать?
Алиса шумно выдохнула. Во рту пересохло, ладони вспотели. Это был не первый разговор о машине, но сегодня — особенно тяжёлый. Всё навалилось: недосып, бесконечные больничные, работа, неоплаченные счета…
И тут Татьяна выдала последнюю каплю:
— А если я с Софьей сидеть буду? Когда она болеет. Ты без больничных больше заработаешь. Тогда и кредит потянем.
Алиса на секунду остолбенела.
— Стоп. То есть с внучкой ты готова сидеть только за машину? Раньше здоровье не позволяло, а теперь, перед «Вестой», давление как рукой сняло?
— Не передёргивай, — буркнула мать. — Я просто ищу компромисс. Чтобы всем было хорошо.
— Компромисс — это когда обе стороны уступают. А ты просто торг ведёшь.
Татьяна резко развернулась и направилась к выходу.
— Ладно. Всё с вами ясно. Живите без меня. И не звоните, когда опять бабушка понадобится.
Алиса не побежала за ней. Просто села у окна, закрыла глаза.
Денис подошёл, положил руку на плечо.
— Ты всё правильно сказала, — тихо прошептал он. — Жаль, конечно…
В квартире повисла тишина. Даже Софья перестала ныть, только тревожно смотрела на дверь.
— Бабушка совсем ушла? Мы теперь к ней не пойдём?
Алиса не знала. В сердце клокотали злость, усталость и детская обида. Сколько раз они помогали матери просто так, а теперь та отказалась быть бабушкой, пока ей не купят машину…
Прошло два месяца. Вроде всё наладилось. Лиза ходила в сад, Алиса работала, Денис пропадал на подработках. О Татьяне вслух не говорили, но она везде напоминала о себе: в мягких игрушках, которые та дарила внучке, в вязаных носках, в рецепте её пирога.
А Софья скучала. Сначала молча, потом — с вопросами.
— Мам, бабуля уехала?
— Нет, просто… занята.
— Раньше она звонила, когда я болела. А теперь нет. Она меня разлюбила?
Алиса пыталась успокоить, говорила про дела, про ремонт. Но голос дрожал, а в глазах дочки росла тревога.
Однажды вечером Софья взяла телефон:
— Можно позвонить бабушке?
Алиса вздохнула, но кивнула. Может, мать наконец ответит…
Гудки. Автоответчик. Ещё раз. И ещё. После четвёртого звонка Софья разрыдалась. Не истерично, а тихо — так плачут, когда не понимают, в чём виноваты.
Алиса обняла дочь, уже жалея, что разрешила звонить.
— Зайка, бабуля, наверное, спит…
— Она не спит! — всхлипнула Софья. — Она обиделась. Потому что мы ей машину не купили…
У Алисы похолодело внутри. Обняла дочь крепче. Как можно мстить ребёнку за «Весту»? Это уже ни в какие ворота…
Позже, когда Софья уснула, Алиса сидела на кухне с бокалом вина. К ней зашла соседка Ольга.
— Чего ты как в воду опущенная?
— Да мама… Софья плакала. Звонила — трубку не берёт.
Ольга вздохнула.
— Знаешь… у стариков иногда не мудрость приходит, а обиды. Им кажется, что все им должны.
Алиса молча кивнула.
— Но посмотри с другой стороны. Ей одиноко, — продолжила Ольга. — Мужа нет, подруги редко. Ты была её смыслом. Потом — Софья. А теперь она одна. Может, сделаешь первый шаг?
— Не сразу прощу. Может, никогда… Ладно бы со мной, но внучку…
— Ты не обязана. Но она слишком гордая, чтобы прийти первой.
После ухода Ольги внутри Алисы что-то перевернулось: злость, жалость, понимание. Но идти на поклон она не хотела.
Прошёл ещё месяц. В субботу они с Софьей вышли во двор. Девочка рвалась на горку, Алиса села на лавочку.
И вдруг — знакомый голос:
— Нет, не надо мне ваш интернет! У меня кнопочный телефон!
Алиса вздрогнула.
ТатьяТатьяна замерла, увидев внучку, а Софья, засмеявшись, побежала к ней и крепко обняла её за ноги.
