**Обиделась**
— Ну что, доченька, подумали? Вчера видела «Ладу Весту»! Белую, с кожаным салоном. Красавица. Всего-то полтора миллиона, — голос Галины Петровны звучал с наигранной лёгкостью, но за ней чувствовалось давление.
— Мам… — Света вздохнула и отодвинула ноутбук. — Мы же уже говорили. У нас ипотека, Катя болеет каждый месяц. Где я тебе полтора миллиона возьму? Присмотри что-нибудь попроще.
Из детской доносились смех и возня. Денис играл с Катей: та упиралась, не желая надевать колготки. На часах было без двадцати восемь. Через десять минут Свете нужно было выходить на работу. И вот именно сейчас мать снова завела разговор о машине.
— Возьмите кредит, — спокойно сказала Галина, доставая печенье из вазы. — Вы молодые, у вас стаж, нормальные зарплаты. Я же не на пустяки прошу, а на полезную вещь.
Света резко повернулась к матери, сжимая кулаки.
— А платить чем, мама? Воздухом? Ты меня вообще слышишь? У нас и так ипотека.
Галина фыркнула, скрестила руки и отвернулась.
— Ну да. У родителей Дениса машина есть, а я, значит, как всегда, хуже всех.
Тут Свету прорвало.
— У родителей Дениса машина, потому что они сами её купили. Продали старую, копили. Ни у кого ничего не просили. А ты только права получила и уже «Весту» за полтора миллиона тебе подавай.
— А почему, по-твоему, я только сейчас права получила?! — вспыхнула Галина. — Потому что тебя растила, каждую копейку на тебя тратила, на твою учёбу откладывала! А теперь, когда наконец могу себе позволить, мне отказывают.
Света посмотрела на Дениса. Тот помогал дочери завязывать шнурки и выглядел уставшим. Он, как всегда, не вмешивался, но по его лицу было видно: ему всё это осточертело.
— Мам, ты же сама говорила, что боишься за руль. Мы не монстры. Но у нас нет бездонного кошелька, — голос Светы дрогнул. — Мы и так тебе помогаем. Платим за квартиру, за лекарства, за подарки…
Галина схватилась за сердце с такой театральностью, будто только что вспомнила о своём давлении.
— Понятно. Теперь каждый рубль мне припомнишь?
Света тяжело выдохнула. Во рту пересохло, ладони вспотели. Это был не первый спор о машине, но сегодня — особенно тяжёлый. Всё навалилось: недосып, бесконечные больничные с Катей, работа, неоплаченные счета.
И тут Галина выдала последнюю каплю:
— А если я буду с Катей сидеть, когда она болеет? Ты сможешь работать без больничных, больше зарабатывать. Тогда и кредит потянем.
Света замерла.
— То есть ты готова сидеть с внучкой только за машину? Раньше здоровье не позволяло, а теперь вдруг разрешило?
— Не передёргивай, — буркнула мать. — Я просто предлагаю взаимовыгодный вариант.
— Взаимовыгодный — это когда все в плюсе. А ты ставишь условия.
Галина резко развернулась и направилась к выходу.
— Ладно. Всё ясно. Живите без меня. И не звоните, когда снова понадобится бабушка.
Света не побежала за ней. Села у окна, закрыла глаза.
Денис подошёл, положил руку ей на плечо.
— Ты права, — тихо сказал он. — Жаль, что так вышло.
В квартире воцарилась тишина. Даже Катя притихла, тревожно глядя на дверь.
— Бабушка ушла насовсем? Мы теперь не поедем к ней?
Света не знала, что ответить.
Прошло два месяца. Казалось, жизнь вошла в колею. Катя ходила в садик, Света работала, Денис подрабатывал. О Галине не вспоминали вслух, но её следы были везде: в игрушках, которые она дарила, в рецептах её пирогов.
И Катя скучала. Сначала молча, потом — с вопросами.
— Мама, а бабушка куда-то уехала?
— Нет, просто… занята.
— Раньше она звонила, когда я болела. А теперь нет. Она меня разлюбила?
Света пыталась отшутиться, но в голосе дрожала неуверенность.
Однажды вечером Катя попросила позвонить бабушке. Света кивнула.
Но трубку никто не взял. Ни с первого, ни с четвёртого раза. Катя расплакалась — тихо, отчаянно.
— Она меня не любит. Потому что мы не купили ей машину…
Свету будто ударило в сердце. Она крепко обняла дочь, но слова застревали в горле.
Позже, когда Катя уснула, к Свете зашла соседка Ольга.
— Ты чего такая понурая?
— Да мама… Катя плакала. Звонила ей, а та даже не ответила.
Ольга вздохнула.
— Старость — не радость. Иногда вместо мудрости приходят обиды. Но ей, наверное, одиноко.
Света молча кивнула.
— Может, сделаешь первый шаг?
— Я не смогу простить. Особенно после того, как она Катю задела.
Но в душе что-то дрогнуло.
Прошёл месяц. В один холодный выходной они с Катей гуляли во дворе. Девочка карабкалась на горку, а Света сидела на лавочке.
Вдруг за спиной раздался голос:
— Нет, не нужен мне ваш тариф! У меня кнопочный телефон!
Света обернулась.
Галина шла вдоль дома в своей любимой дублёнке. Лицо строгое, губы поджаты. Но, увидев Катю, замедлилась.
Девочка, заметив бабушку, сорвалась с места и побежала к ней, захлёбываясь от радости:
— Бабушка!
Галина растерялась, но, когда Катя обняла её, сдалась.
Света подошла. Сердце колотилось.
— Здравствуй, мама.
— Привет, — ответила Галина, не отпуская Катю, но и не улыбаясь. — Она выросла.
— Да. А некоторые обиды — нет.
Галина вздохнула.
— Я думала, ты сердишься.
— Сержусь. Но внучка — нет. Поч— Прости, — тихо сказала Галина, гладя Катю по голове, — иногда гордыня мешает видеть самое важное.
