**Мираж**
За ужином отец то и дело хмуро поглядывал на сына. Иван догадался – мать проболталась, что после школы он хочет поступить в питерский вуз.
Отец резко отодвинул пустую тарелку и пристально уставился на Ваню. «Ну всё, сейчас начнётся», — подумал тот. Хотелось сквозь землю провалиться. Под тяжёлым взглядом отца картошка в горле застревала – ни проглотить, ни выплюнуть.
Выручила мать. Подсунула отцу кружку чая, печенье в вазочке переставила.
— Спасибо, мам, я наелся. Чай потом допью, — пробормотал Иван, вставая из-за стола.
— Сиди! — рявкнул отец.
Спорить было бесполезно – Иван покорно опустился на стул.
— Мне ещё уроки… — начал он.
— Успеешь. Мать говорит, в Питер собрался? Чё, тут тебе плохо? Мы тебя растили, думали, под старость опора будет, а ты – сматываешься?
— Я не сматываюсь… — промямлил Иван.
— Не везешь. Чего там, в Питере-то, мёдом намазано?
— Там перспектив больше. Архитектором хочу стать, у нас такого факультета нет, — Иван тоже повысил голос.
— Саша, дай парню учиться, педагоги же хвалят, — мать положила руку на плечо отцу.
— Денег таких у нас нет! Там всё платно, а здесь – бесплатно. Чувствуешь разницу? — отец разгорячился.
— На бюджет поступлю, — упрямо буркнул Иван. — Всё равно уеду.
— Саш, успокойся, не завтра же он уезжает, ещё экзамены впереди. Иди, Вань, уроки делай, — мать кивнула на дверь. Иван не заставил себя ждать.
— Вот распустили! На свою же голову. Под старость и стакана воды подать некому будет…
Иван замер у двери в комнату, сжав ручку.
— Брось. Рано тебе о старости думать. Питер-то рядом, три часа на «Ласточке» — приедет…
Отец что-то невнятно пробурчал.
— Чай пей, а то остынет. Сахару добавить? — спросила мать.
— Да что ты, как с малым… Сам… — буркнул отец.
Буря, кажется, миновала. Иван закрылся в комнате. Сердце ликовало. Конец марта, два месяца до экзаменов – но это ерунда. Главное – он уедет в Питер, там его ждёт настоящая жизнь, сотни шансов. Он всего добьётся…
После выпускного они с матерью поехали подавать документы. Тётя Лида, мамина кузина, встретила их неласково. Ворчала, что все в Питер ломятся, а город-то не резиновый…
— Ладно, живи. Мне хоть компания. Только у меня давление, по ночам не сплю. Поздно не шуми, гостей не води. Завтрак оставлю, ужином поделюсь, а днём сам разбирайся, — выставила условия.
Мать лишь кивала.
— А за постой сколько возьмёшь? — осторожно спросила она, надеясь, что та откажется. Но не тут-то было.
— Сама понимаешь, Питер – не ваша деревня… — тётя скривилась. — Жизнь дорогая. Не обессудь… — и назвала сумму, которая в их городке казалась нереальной.
Мать ахнула, переглянулась с сыном.
— Мам, я в общагу лучше…
— Что ты, Ваня! Какая там учёба? Деньги с отцом вышлем, не волнуйся. Ты учись.
— Гляди ты, питерская уже… — вздыхала мать в электричке. — Сынок, отцу про деньги не говори. Я сама разберусь.
Иван поступил. Приехал за неделю до занятий, чтобы освоиться. С окраины до института – с пересадками, долго, но что поделать. Зато Питер!
Уходил утром, возвращался ночью. На Дворцовой площади дух захватывало. Рядом остановились туристы, гид – молодая, приятная девушка – рассказывала что-то.
Иван прислушался. Гид заметила, но не прогнала. Потом группа ушла, а она задержалась.
— Интересно рассказываете, — сказал Иван.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Откуда приехал?
— Так видно?
— У приезжих глаза особенные – растерянные и восторженные.
Он признался, что учиться приехал, но живёт на окраине – не то, что центр. Как будто и не уезжал из своего городишки. Разговорились, незаметно ушли от площади.
— Я рядом живу, — вдруг сказала она. — Устал? Ладно, заходи, чайку попьём. Потом мне дочку из садика забирать.
Она рассмеялась, увидев его лицо.
Звали её Марина. Почти вдвое старше. Накормила супом, напоила чаем. Уходить не хотелось.
— Можно, ещё зайду? — спросил он на прощанье.
Она посмотрела внимательно – не свысока, не насмешливо.
— Заходи.
Он продержался день, а на третий пришёл. Стоял у подъезда, колебался. Увидел её с дочкой. Стал мямлить про случайность, но Марина сразу поняла. Пока он играл с Соней, она готовила ужин. Потом ели вместе. Девочка не отпускала, капризничала, просила, чтобы он её уложил.
А потом… Ехать к тёте было уже поздно.
— Оставайся, — сказала Марина.
Он остался. Родителям солгал, что снимает комнату с однокурсником – отец платит. Тётя далеко, неудобно. Денег больше не надо. Но мать тайком переводила.
На каникулах приезжал домой. Считал дни до возвращения. Родной город стал казаться тесным и скучным.
Часто забирал Соню из сада, гулял с ней. В выходные – кино, парки. Стыдно было жить за Марини счёт, перевёлся на заочное, устроился работать. Так и остался у неё на годы.
На третьем курсе встретил Катю – задорную, красивую. Теперь задерживался, отводил глаза: «Работа». Марина молча разогревала ужин. Ночью отворачивался – «устал», а сам мечтал о Кате.
— У тебя кто-то есть? — спросила Марина однажды. — Ты свободен.
Он признался, обрадовался, что не надо врать Кате. «И мне», — прочитал в её глазах.
Собрал вещи и ушёл. Ждал, что за спиной хлопнет дверь, но не услышал. Марина стояла на площадке, слушала его шаги…
На улице жадно глотал воздух, ненавидя себя за малодушие. ВсОн так и не смог забыть Марину, но понял это слишком поздно, когда жизнь уже разбросала их по разным дорогам, оставив лишь горькое послевкустье утраченного счастья.
