Алевтина Николаевна стояла перед директором, кулаки сжимали безнадёжно помятые бумаги.
— Лидия Степановна, умоляю! Не губите! Двое детей, ипотека… — Голос сорвался. — Исправлю всё, клянусь!
— Алевтина Николаевна, фальшивый диплом… Это не просто проступок. Это…
— Я собиралась доучиться! Честное слово! Всего год оставался до защиты в педе! — Перебила она, и слёзы хлынули рекой. — Дайте шанс!
Директор школы номер пятнадцать смотрела с мучительной жалостью. Третий год Алевтина учила малышей, и дети её боготворили, родители благодарили. Закон же был железным.
— Ладно. Месяц. Чтобы настоящий диплом лежал у меня на столе. Иначе…
— Спасибо! Спасибо огромное! — Алевтина бросилась к выходу, но на пороге обернулась. — Откуда узнали?
— Проверка из РОНО. Случайно наткнулись на несоответствие.
В коридоре она налетела на Терентия Викторовича, учителя физкультуры. Крепкий, седой, под шестьдесят, он удержал её за плечо.
— Что случилось, Алевтина Николаевна? Лицо белее мела.
— Терентий Викторович… Всё кончено! Увольняют!
— Да за что такое?
Алевтина сглотнула ком в горле. Сказать правду? Невозможно. Терентий Викторович был кристально честным, с безупречным именем в школе четверть века.
— Документы… запутались, — пробормотала туманно.
— Что конкретно? Может, смогу помочь?
Она подняла заплаканные глаза. Он относился к ней по-отечески: конфетой угостит, про детей спросит. После развода мужского участия так не хватало.
— Диплом… Проблема с дипломом.
— Потерялся?
— Да, — выдохнула она, ухватившись за соломинку. — При переезде. Дубликат — сплошная волокита.
Терентий Викторович задумчиво провёл рукой по щетине.
— Где учились? В каком году?
— В Ярославском пединституте, — солгала легко. На деле — три курса, замужество, дети, и руки не дошли.
— Так и быть, у меня приятель там в архиве. Авось ускорит дубликат. Фамилия? По девичьей?
Алевтина почувствовала, как трясина лжи затягивает глубже.
— По девичьей. Алевтина Николаевна Морозова.
— Договорюсь с Ильёй Герасимовичем. Он архивом заведует. Мы с ним студентами бок о бок сидели.
— Терентий Викторович… вы так… — прошептала она, голос дрогнул. — Не знаю как отблагодарить.
— Пустое! Коллегишка. Помогать друг другу надо.
Дома Алевтина металась куда зверь загнанный. Семилетний Мирон корпел над уроками, шестилетняя Глаша качала кукол в углу.
— Мам, ты плачешь? — спросил сын, отрываясь от тетрадки.
— Ничего, Мироша. Умаялась.
— Папа придёт?
— Нет, солнышко. Папа у нас в другом доме.
Она взглянула на детей, сердце сжалось. Ради них подделала диплом. Нужна была работа — любая, с нормальным окладом. Да и льготы в школе…
На другой день Терентий Викторович настиг её на перемене.
— Алевтина Николаевна, связался с Ильёй Герасимовичем. Архивы проверили.
Сердце упало в пятки.
— И?
— Закавыка. Вашей фамилии нет в выпускниках. Не ошиблись годом? Может, факультет другой?
Земля ушла из-под ног. Срочно врать дальше!
— Знаете, Терентий Викторович, после развода — будто пелена. Наверное, другой институт? Вспомню — скажу.
— Ничего, голова в лихухе — не чайник, — сказал он с такой заботой, что стало вдвойне стыдно. Коллеги шептали: вдовец, жена три года назад упокоилась от рака, детей не было, из горя выбивался в отпуске на Алтай.
— Угощу вас обедом? В знак благодарности?
— Ерунда какая, Алевтина Николаевна! Не тратьтесь.
— Нет же, хочется! А я вас и не знаю по сути, кроме физры.
Он смутился.
— Разве что в школьном буфете. Котлеты сегодня — пальчики оближешь.
За столом разговорились. Терентий Викторович мастак по рыбалке, читает запоем исторические р
И под звуки вальса Алина вдруг осознала, что вся эта история с дипломом – как горький корень, из которого вырос их сладкий семейный сад, спасенный его великодушием и ее встречной мужественностью признать ложь.