28апреля, 2024г., Петроград, дневник
Сегодня улица была полна шума, как обычно в начале весны, когда в Петрограде, наконец, начали прогреваться лучи долгожданного солнца. Снег, который ещё недавно укутывал Тверскую, растаял под теплом, и от стоков образовались зеркальные ручьи, сверкающие, будто серебряные нити, сплетающиеся в путь к переулку и дальше к маленькому домику у церкви Святой Троицы.
У той церкви тоже творилась суматоха. Из микроавтобуса спешила толпа в лёгких платьях и платках небесноголубых, зелёных, белоснежных. Платки, как правило, держали на плечах, а не в руках, но сегодня они так и обвивали лица. Мужчины стояли в строгих костюмах, галстуках и полированных ботинках.
Из меньшей машинки вышла женщина спокойная, но сосредоточенная.
Агния! крикнул Славян, бросаясь к ней. Не стой, я помогу!
Не шуметь, Славочка, Пётр уже спит, прошептала Агния, будто боясь разбудить ребёнка. Она впервые стала матерью и не знала, как успокоить малыша, который уже тогда вспоминал крик, когда его купали в ванне. Пётр тогда так испугался, что Славян позвал врача.
В кабинет вошла Татьяна Петровна, педиатр с видимой хладнокровием, но в глазах забота. Она прошла по коридору, остановилась у кроватки, где мать держала крутящегося ребёнка на руках.
Положите его, приказала Татьяна.
Что? растерянно пробормотала Агния, будто в полёте потеряв смысл.
Положите ребёнка, перестаньте трясти его, будто погремушку! резковато отозвалась Татьяна, её голос, как резкий удар молотка.
Господи! вскинула Агния, глядя на Славяна, который лишь ухмыльнулся.
Славян, гордый, будто только что получил в звание, заявил, что теперь он отец, но как воспитывать сына неизвестно.
Положи его наконец! подбодрила Татьяна. Как он уже крепок!
Славян, словно в сказке, приподнял голову, а Татьяна продолжала:
Папа, что ты стоишь? Закрой окно, пока не простудил малыша!
Славян бросился к окну. Агния, почти в слёзах, прошептала:
Почему ты, муж, должен? Если бы родила девочку другое дело!
Татьяна, слегка улыбнувшись, осмотрела малыша, расправила ему ножки, разложила крошечные ручки.
Колики, заключила она. Дайте пустышку, но без лишних толчков, ребёнок крепок.
Мы против пустышек! воскликнул Славян.
Против? переспросила Татьяна, будто слушая echo. Хорошо, отдайте малыша отцу и отправляйтесь к кухне.
Агния, уставшая, передала Петра мужу.
Славненько, сказал Славян, а теперь выпьем чай.
Татьяна захихикала: «Чай, чай! Как дети, честно!». Она взяла Агнию под локоть и поспешила к столу. На кухне пахло свежезаваренным чаем и ароматом самовара.
Есть чайник, есть сахар, заварим, накроем стол, может, чтонибудь перекусим, говорила Татьяна, оглядываясь.
Агния отложила две чашки, не зная, что у педиатров свои привычки.
Какие «обычки»? спросила Татьяна.
Молодая мать вздрогнула, будто слышала звонок тревоги.
Мы ни за что не ругаемся, а просто пожала Агния плечами. Быть врачом значит уметь лечить всё, не бояться.
Татьяна кивнула и добавила:
Книги, интернет сейчас всё доступно. Проблемы у всех одинаковые. Ты ведь мать ответственная: термометр в ванне, халат чист, ребёнок ухожен. Пей чай, пока время есть!
Фельдшер, подойдя, поставил чашку:
Не бойтесь, Пётр просто испугался, голосом своим он показал, что всё в порядке.
Агния, заплаканная, прошептала:
Я устала. Хочу спать. Пётр ест много, подгузники не любят влажность, а у меня нет сил День, месяц, год даже своё имя уже не помню. Всё в тумане, я не выдержу. Нужно сдать сессию, у меня три экзамена, а Славян учит меня
Татьяна задумалась:
А помощники? Родня? спросила, листая планшет.
Родные далеко, в деревню не приедут. Мои родители против нашего брака, но внук им понравился, хотя мама говорит, что всё слишком рано. Я сама виновата, да? пробормотала Агния, отхлебнув чай.
Виновата? Что ты, мама, как ребёнок? подхватила Татьяна, улыбаясь. Пётр весит четыре килограмма, шестьсот грамм.
Ну вот, сказала Татьяна, подмигивая. Питайся, спи, малыш скоро успокоится.
Она вручила Агнии листок с инструкциями: не нервничать, делать массажик, следить за температурой.
Агния, будто в спешке, съела котлету, запила её яблочным чаем, купленным Славяном, и упала на диванчик. Сил достать плед уже не осталось, и она мгновенно уснула.
Это казалось вчера.
Сейчас же я в кремовом платье и на низком каблучке стою перед входом в домик у церкви, держу Петра на руках. Сегодня будет его крещение, и я всё ещё дрожу.
Кать, пора! прозвал меня Славян, обнимая сына и идя к гостям.
Скоро мы войдём, произойдёт таинство, Пётр немного всхлипнет, потом откроет голубые глазки и посмотрит на иконостас. Крестная моя подруга Лада, ещё совсем молодая, кивнет одобрительно.
Пётр крепкий орешек! прошептала Лада. Молодцы!
Татьяна Викторовна прошла через кованые ворота, перекрестилась. Она заметила мужчину в кепке, в костюме, который скептически смотрел на золотой крест.
Снимите кепку, пожалуйста, попросила Татьяна.
Он нехотя снял её, оголив лысую голову, расчесал редкие волоски. Татьяна покачала головой, будто осуждая отсутствие традиций.
Спасибо, молодой человек, буркнул он, глядя на крещающихся.
Татьяна произнесла благословение, улыбнулась, и прошла мимо.
Крестины как крестины, ребёнка лишь мучат! сказал мужчина, отмахиваясь.
Татьяна лишь кивнула, но в её глазах было теплотой.
Миша, нам надо его окрестить, прошептала я, чувствуя, как сердце стучит от усталости.
Михаил, мой муж, проектировщик, отвечал:
Всё будет хорошо, Марина, я помогу.
Татьяна, слушая меня, кивнула и добавила:
Вы держитесь, всё поправимо.
Мы с Мишей, вместе с Ладой и Татьяной, провели крестины, а Пётр, крепко обхвативший меня, улыбнулся. После церемонии я ощутила лёгкость, будто весенний ветер прогнал тяготы.
И хотя жизнь в Петрограде полна суеты, я понимаю, что каждая мать это маленькая героиня, которая, несмотря на страхи, держит в руках будущее. Пусть будет трудно, но вера в добро и поддержка близких помогают держаться.
Завтра снова в больницу, нужно проверить Петра, думала я, закрывая дневник.
Свет фонарей мерцал за окном, а я, укутанная в плед, всё ещё слышала шёпот ручьев в переулке, обещающих новый весенний день.
