Раньше, в те времена, когда ещё деревья были большими, жила-была обычная семья в обычной квартире где-то на окраине Москвы. Татьяна Ивановна, хозяйка дома, как всегда утром поставила закипать самовар. Руки сами собой вытерли уже чистый стол — привычка, выработанная годами. Михаил Степанович, её муж, уже ушёл на службу, не попрощавшись. Так теперь было заведено. Раньше он обязательно заглядывал на кухню, целовал её в щёку, шептал что-нибудь тёплое. А теперь… Теперь они жили как случайные соседи в коммунальном жилье.
Самовар зашипел. Татьяна налила кипятку в любимую чашку с васильками — ту самую, что Миша подарил ей на первую годовщину свадьбы. Тридцать два года назад. Боже, как же быстро мчатся годы…
— Мам, а где мой клетчатый сарафан? — в кухню влетела Ольга, старшая дочь. В двадцать восемь лет она всё ещё ютилась у родителей, копила на отдельное жильё. — Я же просила его постирать!
— На верёвке сушится. Оленька, может, как-нибудь уже съедешь? Ты ведь взрослая девица…
— Мам, не заводи эту пластинку! У меня и без того с утра голова трещит. — Ольга налила себе кофе из турки, которую Татьяна приготовила заранее. — Кстати, папа стал какой-то странный. Вчера допоздна шушукался по телефону, а как я вошла — сразу бросил трубку.
Татьяна вздрогнула. Она и сама это заметила. И не только вчера.
— Наверное, по работе что-то срочное, — солгала она дочери, солгала себе.
— Брось, мам! Какая работа в полночь? Он же не дежурный по вокзалу. — Ольга махнула рукой и умчалась собираться.
Татьяна осталась одна со своими думами. Михаил и вправду стал другим. Раньше он делился всем: и рабочими новостями, и планами на воскресенье. Теперь молчал, будто рот водой набрал. Да и телефон прятал, как школьник контрабанду.
Вечером она решила сделать его любимые сырники. Может, за ужином душа нараспашку, как в былые времена. Ольга ушла к подружке, дома ни души. Самое время для откровенного разговора.
Михаил вернулся поздно, часов в девять. Татьяна уже извелась вся, звонила ему раз шесть, но он не отвечал.
— Где ты пропадал? Я волновалась! — встретила она мужа в прихожей.
— На работе задержался. Отчёт сдавал. — Он даже глаз не поднял, сразу шагнул в ванну.
— Мишенька, я сырники сделала, твои любимые. Может, поужинаем?
— Не хочу. Вымотался. — Голос из-за двери звучал глухо.
Татьяна постояла в коридоре, вернулась на кухню. Сырники остывали на блюде. Она присела за стол, налила чаю и заплакала. Тихо, чтобы муж не услышал.
Когда Михаил вышел, он прошёл мимо кухни, даже не взглянул. Татьяна услышала, как щёлкнул замочек в спальне. Он заперся. Впервые за тридцать два года совместной жизни.
Ночью она лежала на диване в зале и думала. О том, когда всё пошло наперекосяк. О том, почему они стали чужими. О том, что, может, пора круто всё менять.
Утром Михаил ушёл раньше обычного. Татьяна даже не слышала, как он собирался. Проснулась от хлопнувшей двери.
— Мам, что случилось? ПочИ когда месяц спустя документы о разводе были готовы, Татьяна Ивановна вдруг поняла, что впервые за долгие годы чувствует себя по-настоящему свободной.
