Зима в маленьком городке Льгове Курской области выдалась особенно суровой. Метель укутала дома белым саваном, заглушая все звуки будто снег соткал мягкую ледяную пелену, поглотившую даже шепот ветра. Окна украшали узоры мороза, а пустынная улица дрожала под порывами ледяного ветра, который напоминал тихие голоса забытых воспоминаний.
Термометры показывали минус двадцать восемь самая холодная зима за пятнадцать лет. В тени этого ледяного безмолвия стояло маленькое придорожное кафе «У шоссе». В его полумраке, где уже четыре часа царила тишина после ухода последнего посетителя, у вымытой стойки стоял мужчина. Его руки носили следы тяжелого труда морщины и грубые мозоли от ежедневной рубки мяса и чистки картошки. Поношенный фартук, выцветший от сотен стирок, говорил о годах верного труда: наваристых бульонах, котлетах по-киевски, рассольнике с солеными огурцами.
И вдруг раздался тихий звон едва слышный шепот старого медного колокольчика, висевшего над дверью тридцать лет. А за ним двое детей. Замерзшие, промокшие до нитки, голодные и напуганные: мальчик в потертой куртке не по размеру и девочка в тонкой розовой кофточке, выглядевшей неуместно в этой ледяной пустоши.
Их ладони оставили влажные, почти призрачные следы на запотевшем стекле. Это был переломный момент жест доброты, который, согретый материнским теплом, однажды мог осветить их жизнь, но тогда никто еще этого не знал.
Его звали Николай Белов, и он приехал в Льгов всего на год. В двадцать восемь он мечтал стать шеф-поваром в престижном московском ресторане, а потом открыть свое заведение где-нибудь на Тверской или в Китай-городе место, где звучала бы живая музыка, а гости пробовали бы блюда со всего света. Но судьба распорядилась иначе. Неожиданная смерть матери разрушила его планы: он бросил работу поваренка в «Савойе» и вернулся в родной город. Его маленькая двоюродная сестра Аленка, четырехлетняя девочка с золотистыми кудряшками и голубыми глазами, осталась сиротой, когда мать попала в тюрьму. Долги росли как снежный ком счета, кредит на операцию, алименты, которые требовал отец ребенка, а мечты таяли с каждым днем.
Он устроился в уединенное придорожное кафе поваром и официантом. Хозяйка, добрая, но бедная женщина, Валентина Петровна, платила ему всего восемь тысяч рублей в месяц даже по тем временам гроши. Но работа была честной. Он вставал в пять утра, чтобы к семи испечь пирожки с мясом они разлетались быстрее, чем можно было сказать «с пылу с жару».
В городе, где люди проходили мимо, не замечая друг друга, его память стала спасательным кругом: он помнил, что Анна Сергеевна пьет чай с лимоном, но без сахара; что дальнобойщик Виктор всегда заказывал двойную порцию гречки с гуляшом; что учитель Михаил Степанович после третьего урока нуждался в крепком кофе.
Той зимой, 23 февраля, в День защитника Отечества, большинство заведений закрылись раньше, но Николай остался. Он чувствовал, что кому-то может понадобиться еда и тепло. И не ошибся: на пороге стояли двое детей мальчик в поношенной куртке, девочка в тонкой кофточке, оба дрожали от холода, промокшие насквозь. Их шаги были неуверенными, а глаза полными страха и одиночества.
Николай почувствовал не просто жалость он узнал в них себя. В детстве он тоже знал голод и нужду: отец исчез, мать работала на трех работах, чтобы их прокормить. Голод грыз его изнутри, как зверь. Не раздумывая, он пригласил их войти:
Заходите, дети. Здесь тепло. Не бойтесь.
Он усадил их за столик у батареи, подал две тарелки горячего борща по бабушкиному рецепту ароматного, дымящегося, с ломтем черного хлеба и ложкой сметаны. Ешьте, не стесняйтесь, сказал он, и дети принялись за еду, словно впервые в жизни узнали вкус сытости.
Мальчик отломил хлеб и протянул сестре: На, Оленька, прошептал он. Вкусно? Ешь, не бойся. Девочка взяла ложку, ее пальцы дрожали; обкусанные ногти выдавали пережитый стресс.
Николай делал вид, что моет посуду, а глаза его наполнились слезами. Час спустя он собрал им еду с собой бутерброды с колбасой и сыром, яблоки, печенье, термос с горячим сладким чаем и незаметно сунул в сумку две пятисотрублевые купюры последние деньги, отложенные на кроссовки для Аленки.
Это вам. Запомните: если понадобится приходите. День или ночь я почти всегда здесь.
Мальчик, робко: А вы нас не сдадите? голос его дрожал. Мы сбежали из детдома. Там нас били. Олю били воспитатели.
Никому не скажу, твердо ответил Николай. Это останется между нами. Как вас зовут?
Илья, пробормотал мальчик. А моя сестра Оля. Мы родные, нас не разлучали.
А родители? осторожно спросил Николай.
Мама умерла от рака три года назад Папа нас бросил, голос Ильи дрогнул. Сказал, что не справится с двумя детьми.
Николая пронзила знакомая боль. Понимаю, сказал он. Эти двери всегда для вас открыты.
Дети исчезли в снежной ночи. Николай ждал до двух ночи, глядя на дверь, но утром их не было. Потом неделями он замечал их отсутствие, и каждый день без вестей боль