**Дневник Вари**
Сегодня снова вспомнила, как в пять лет впервые увидела маяк в книжке — одинокий, гордый, окружённый чёрной бездной моря. Тогда же твёрдо решила: «Буду жить там». Родители посмеялись, бабушка назвала меня мечтательницей, а тётя Лида буркнула: «Брось глупости. Лучше инженером стань».
Так я и сделала. Поступила на радиотехника — звучало солидно. Но сердце всё равно тянуло к воде. После пар чертила в тетрадях башни с огнями, перечитывала Жюля Верна, засыпала под шум волн с записи. А в отпуск ехала не в Сочи, а в Мурманск.
— Ну что за причуда? — вздыхала мать. — Все в Турцию летают, а ты в эту глушь!
— Мне нравится холод, — отмахивалась я.
— Тебе бы мужа найти, а не по сопкам шляться!
После института устроилась в фирму по навигации. Рутина: схемы, пайка, отчёты. Но однажды начальник сказал:
— Есть место. На Чукотке. Посёлок, радиомаяк. Хочешь?
Я кивнула, даже не задумываясь.
— Тяжело будет. Вахта — полгода. Только маяк да старик-смотритель.
— Согласна.
Дома поднялся скандал.
— Ты сдурела?! Мы тебя из деревни вытащили, а ты обратно в медвежий угол?!
— Это мой шанс, мам.
— Шанс сгинуть в снегах!
Отец молча курил у окна, потом бросил:
— Пусть едет. Пусть поймёт.
Посёлок звался Ледянкой. Пара изб, причал, лавка да маяк на скале. Когда я вышла из вертолёта, ветер едва не сбил с ног. Море ревело, чайки визжали, небо нависало свинцом. Но внутри что-то звенело от счастья.
— Ты Варя? — Подошёл коренастый старик в промасленном полушубке. — Я Семёныч. Смотритель. Хранитель огня.
Он засмеялся, забрал сумку и повёл в домик у башни. Пахло дёгтем, хлебом и мятой. На столе — керосинка, на полках — книги про море.
— Вот твоя берлога. Маяк — твой. Станция древняя, но живая. Справишься?
— Справлюсь.
— Вижу. У тебя глаза — как у тех, кто с ветром дружит.
Поначалу было трудно. Бураны, тишина, долгие ночи. Я чинила аппаратуру, подружилась с местными — особенно с Надей, худенькой продавщицей.
— С тобой говорить — будто чай с мёдом пить, — говорила она.
А я по вечерам сидела на ступенях маяка и писала письма. В никуда. В прошлом были лишь чужие ожидания. Теперь — только я.
Как-то пришла посылка от матери:
«Непонятная ты. Мы с Ленкой в тебе не разберёмся. Но отец хвастается. Приезжай, если передумаешь».
Я закрыла глаза. Где-то внутри оттаял лёд.
Через три месяца вертолёт унёс меня в город. Маяк стоил, будто родной. Семёныч обнял грубо:
— Возвращайся. Без тебя тут пусто.
Дома встретили холодно. Мать копошилась в вещах, тётя Лида фыркала:
— Зря время потратила. Найди нормальную работу.
Но я уже знала — не останусь.
Через полгода снова стояла у маяка. Шторм утихал. Семёныч махал с крыльца:
— А я уху сварил!
Теперь у меня была своя полка в домике и прозвище — Варя-Маячная.
— Ты как буря, — говорил старик. — Сперва ломаешь, потом греешь.
Девчонка Лизка из школы таскала рисунки — копировала мой маяк. Рыбаки оставляли на крыльце омуля. Кто-то сватался.
— Семёныч, а ты как холостым остался? — спросила как-то.
— Жена была. Утонула. Давно. С тех маяк — моя семья.
— Прости…
— Не надо. Ты здесь — будто её голос услышал.
Однажды станция заглохла. Я копалась в ней сутки, вызвала помощь. Прилетели ремонтники. Среди них — парень, Сергей.
— Так ты и есть легендарная Варя? О тебе в конторе байки ходят.
— Да ладно. Просто люблю своё дело.
Мы пили чай, спорили о схемах. Он задержался на пару дней. Улетая, сказал:
— Вернусь. Если разрешишь.
— Разозлюсь, если не вернёшься.
Я стояла на скале. Волны бились о камни. Маяк светил сзади. Мой маяк. Ветер рвал волосы. Я раскинула руки и закричала:
— Эй! Я дома!
И эхо ответило мне грохотом прибоя.
Теперь я не сомневалась. Каждую ночь, зажигая огонь, знала — кто-то в море увидит его и найдёт дорогу.
А это — главное.
Весна пришла внезапно. Снег не таял — испарялся. Я стояла на вышке, смотрела на хмурое море и чувствовала то, за чем сюда приехала — тишину.
— Ну что, Маячная, готова к сезону? — Семёныч протянул кружку.
— Почти. Осталось провода сменить. Шеф звонил — новое оборудование вышлет.
— А ты как?
— Приживусь. А ты?
— Я с этими огнями с семидесятых.
Он махнул в сторону залива.
— Людей жалко. Боятся, башню закроют. Слышала слухи?
Слышала. Говорили, маяк превратят в музей.
Через неделю прилетели комиссия и — нежданно — Сергей.
— Сам напросился, — сказал он, садясь на ступени. — Услышал про «оптимизацию» — решил, тебе поддержка нужна.
— Справлюсь и одна. Но с тобой — веселей.
Он улыбнулся, смотрел, как я ковыряюсь в проводах.
— Ты срослась с этой штукой. Будто сама — часть маяка.
Я покраснела. Потом он спросил:
— Если закроют — куда пойдёшь?
— Найду другой. Или построю. Лишь бы свет был.
Чиновник в новом кителе с нашивкой «Севморпуть» делал вид, что проверяет оборудование, но на самом деле облизывался на уху Семёныча.
— Видите ли, — начал он, — содержание дорогое. Логичнее сделать объект туристическим.
— А если судно на мель сяИ когда через месяц пришло официальное письмо о сохранении маяка, мы с Сергеем стояли на вышке, смотрели, как зажигается огонь, и знали — этот свет теперь будет гореть не только для кораблей, но и для нас.