Ой, а это кто? ахнула Люся, застыв на пороге кухни.
Под желтоватым светом лампы, возле старенькой тумбочки, сидел мужчина лет сорока, лысоватый, в поношенной рубашке. Он аккуратно, почти профессионально, шинковал петрушку Олиным ножом.
Люся, это Толя. Толя, это Люся, смущенно пробормотала Оля и сунула подруге в руки жестяную банку с сахаром. На, держи, идем.
Очень приятно! громко крикнула Люса, успев бросить оценивающий взгляд на нового жильца.
Но разглядывать было нечего. Никаких ярких деталей, никакого шика обычный мужик, каких тысячи. И почему Оля так быстро впустила его в свой дом, в свой фартук с веселыми пончиками?
Толя, я сейчас! крикнула Оля в кухню и захлопнула дверь.
В коридоре Люся вцепилась в нее мертвой хваткой:
Говори!
Ну, что говорить? попыталась увернуться Оля. Ладно, пошли.
Они вышли в подъезд, пересекли узкий тамбур и юркнули в соседнюю квартиру. В Люсиной пахло корицей и дорогими духами. Белоснежный ковер, аккуратные подушки на диване все кричало о том, что хозяйка следит за порядком.
«Не то, что у меня», с грустью подумала Оля, вспоминая свои облупленные обои.
Говори! Люся уже взбивала крем венчиком, не отрывая от подруги пристального взгляда.
А где твой Михаил? попыталась схитрить Оля.
На совещании. Не жди отвлечешься. Ну-ка, рассказывай!
Ну встретила его на рынке. И забрала
Как это забрала?! Люся едва не выронила венчик.
Вижу, стоит мужик с зеленью. В пальто, не пьяный, не оборванец. Подошла, спрашиваю: почём укроп? А он в ответ: возьмите даром. Я, конечно, удивилась. А он: я так решил если подойдет ко мне женщина с грустными глазами, отдам всё просто так. Берите, говорит, сам вырастил.
И ты взяла?
Взяла. Уже уходила, но не выдержала повернулась и говорю: с чего вы решили, что у меня глаза грустные? Они у меня вообще-то веселые! А он молча так посмотрел Потом взял мои сумки и пошел рядом.
И что ты? Люся машинально почесала венчиком взъерошенную челку.
А я шла и думала ну куда он? Не в подворотне же ему ночевать. Пусть побудет. Так и познакомились.
Ты с ума сошла?! Мужика с улицы в дом?! Хоть деньги спрятала?
Люся! Оля вспыхнула. Он, между прочим, врач! Рентгенолог!
Документы проверила?
Ты сама мне говорила! обиженно воскликнула Оля. Про авокадо
Какое еще авокадо? Люся окончательно запуталась.
А Оля уже вспоминала тот вечер на этой же кухне
Авокадо лежало перед ней тонкими ломтиками, переходящими от темно-зеленого у шкурки к нежно-оливковому у косточки. Оля никогда не умела выбирать авокадо. Она могла стоять у прилавка, перебирая плоды, сжимая их в ладони, пытаясь угадать спелость. Иногда ей казалось, что попалась удача но дома нож вяз в твердой мякоти, как в сырой картошке.
Но то авокадо было идеальным. Его купила Люся у нее всегда получалось. Оля подцепила вилкой нежный ломтик, положила на язык Он таял сам, наполняя рот свежестью и легким ореховым послевкусием.
Ты тогда сказала, что авокадо нельзя выбрать по виду. Надо почувствовать, тихо проговорила Оля.
И что, ты этого Толю почувствовала? Люся с трудом вспомнила имя нового жильца.
Мне рядом с ним тихо. Хотя кругом был рынок, крики, толчея. И я подумала может, и ничего, что он такой простой?
Ну ладно Иди, а то заскучает.
Люся выпроводила Олю, прислушалась к щелчку двери. Тишина.
«Ладно А вдруг?..» она вернулась к своему крему.
А Оля вошла в прихожую и увидела Толю. Все в том же фартуке с пончиками, он стоял на табурете и прижимал к стене полосу обоев.
Прости, я банку для зелени искал и клей нашел Решил Ты не против? он замер, боясь пошевелиться.
Оля подскочила, обхватила его ноги. Под джинсами прощупывались колени твердые, знакомые, будто она их знала всегда.
Толя не двигался то ли боялся отпустить обои, то ли не хотел спугнуть это странное, новое чувство.
Наконец он осторожно погладил Олины волосы.
Ты любишь авокадо? внезапно спросила она, зажмурившись.
Очень! честно ответил он, хотя ни разу его не пробовал.
И в этот момент их накрыло теплым, еще липким от клея, листом обоев. Или, может быть, это было счастье
