Он не успел посадить дерево. Я сделала это за нас
Сев за кухонным столом, Алина перебирала карманные часы покойного мужа. Потёртая позолота, треснувшее стекло, стрелки замерли на безликом времени — половине шестого. В доме стояла тишина, лишь постукивал капающий кран.
“Что ты скрывал, Ваня?” — прошептала она, проводя пальцем по циферблату. Он никогда с ними не расставался, даже когда механизм встал.
Василий ушёл внезапно — разрыв сердца. Тридцать шесть лет, ни намёка на болезнь. Остались неосуществлённые планы: ремонт дачи под Волоколамском, поездка на Байкал, обещание завести второго кота. Их Матвейка, рыжий перс, теперь одиноко мурлыкал на подоконнике.
Отложив часы, Алина подошла к окну. Во дворе играли дети, смех долетал сквозь приоткрытую форточку. В овощном киоске у подъезда торговалась бабка с продавцом. Жизнь шла своим чередом.
“Хватит,” — сказала она себе.
До свадьбы Алина работала в цветочной лавке у метро. Василий, инженер-строитель, часто заходил за букетами для коллег. Познакомились, когда он поймал падающую орхидею.
“За цветы переживаешь, как за детей,” — смеялся он потом.
Спустя год расписались, купили квартиру в спальном районе. Мечтали о ребёнке, но после выкидыша на четвёртом месяце замолчали об этом. Василий молча гладил её по спине, когда она плакала в подушку.
Часы снова оказались в руках. Решив разгадать их тайну, Алина отправилась в часовую мастерскую на Трифоновской.
За прилавком сидел дед с седыми усами.
“Починить можно, но механизм старый,” — сказал мастер, вскрывая заднюю крышку. Внутри оказался свёрток — пожелтевшая фотография молодого Василия с незнакомой женщиной и записка:
“Сыну, которого не увижу. Хотел посадить для тебя берёзу, как у нашего дома в деревне. Если читаешь это — значит, не успел. Пусть мама сделает это за меня. Ты бы её полюбил — она упрямая, моя Алиночка.
Твой отец.”
Слёзы застилали глаза. Фотография была сделана до их знакомства — Василий никогда не говорил о первой семье.
На следующий день Алина поехала на Садовое кольцо за саженцем. Продавщица Людмила, разглядев её опухшие глаза, молча завернула берёзку в тряпку.
“Память сажаете?”
“Муж хотел.”
“Хорошее дело. Мой Николаич тоже берёзы любил. Теперь за ними я ухаживаю.”
Дома Алина долго копала яму возле детской площадки. Соседка Галина, выгуливающая таксу, подошла помочь.
“Муж бы гордился,” — сказала она, утрамбовывая землю.
Когда Алина вернулась за часами, мастер протянул ей ещё одну записку:
“Личка, если читаешь это — значит, случилось то, чего я боялся. Сходи к дяде Коле на автосервис. Он знает, что делать.”
Дядя Коля, старый друг Василия, показал ей сейф в гараже. Внутри лежали чертежи игровой зоны для двора и пачка пятитысячных купюр.
“Ванька копил на это пять лет. Хотел, чтобы ты цветы посадила вокруг.”
Через два месяца во дворе появились качели и песочница. Алина высадила клумбы с пионами и незабудками. Дети смеялись, Матвейка карабкался по берёзке, а часы в её кармане снова тикали — время шло вперёд.
Вечером, поливая берёзу, Алина смотрела на закат.
“Спасибо, Ваня.”
Где-то вдалеке гармонист играл “Ой, цветёт калина”.