ОНА БУДЕТ ЖИТЬ С НАМИ…
Резкий звонок оповестил о нежданных гостях. Люба сбросила фартук, вытерла руки и пошла открывать. На пороге стояла дочь с молодым человеком. Женщина впустила их в квартиру.
— Привет, мам, — чмокнула её дочь в щёку, — Знакомься, это Витя, он теперь с нами живёт.
— Здравствуйте, — пробурчал парень.
— А это моя мама, тётя Люба.
— Любовь Михайловна, — поправила она.
— Мам, что у нас на ужин?
— Гречка с котлетами.
— Я гречку не ем, — огрызнулся парень, снял ботинки и прошёл в комнату.
— Ну ты чего, мам, Витя гречку не любит, — дочь округлила глаза.
Парень развалился на диване, швырнув рюкзак на пол.
— Это, вообще-то, моя комната, — сказала Любовь.
— Витя, пошли, я покажу, где мы будем жить, — крикнула Аленка.
— А мне тут норм, — буркнул он, лениво поднимаясь.
— Мам, придумай, чем Витю накормить.
— Не знаю даже, осталось две котлеты, — пожала плечами Люба.
— Сойдёт, с майонезом да хлебушком, — отозвался он.
— Зашибись, — процедила Люба, направляясь на кухню. — Раньше кошек таскала, теперь вот это привела, корми его теперь.
Она наложила себе гречки, положила котлету, подвинула салат и принялась ужинать.
— Мам, чего одна ешь? — в кухню влетела дочь.
— Потому что я с работы и голодная, — ответила Люба. — Кто хочет есть — пусть сам накладывает. И вопрос: почему Витя у нас жить будет?
— Как почему? Он мой муж.
Люба чуть не подавилась.
— Какой муж?
— Ну вот. Я взрослая и сама решаю, за кого замуж выходить. Мне, кстати, девятнадцать.
— Вы меня даже не позвали.
— Какая свадьба? Расписались и всё. Раз мы муж и жена, будем вместе жить, — бросила Лена, косясь на мать.
— Поздравляю. А почему без свадьбы?
— Если деньги есть, отдай нам, мы их лучше потратим.
— Ясно, — Люба продолжила есть. — А почему у нас?
— Потому что у них однушка, и там впятером живут.
— То есть снимать не вариант?
— Зачем, если у меня комната есть? — удивилась дочь.
— Понятно.
— Так ты нам дашь поесть?
— Лена, кастрюля на плите, котлеты в микроволновке. Хочешь — бери.
— Мам, ты не понимаешь, у тебя теперь ЗЯТЬ, — выделила она.
— И что? Танцевать калинку-малинку? Я с работы, устала, давай без цирка. Руки есть — сами поедите.
— Вот поэтому ты одна!
Лена зло посмотрела на мать и хлопнула дверью. Люба доела, помыла посуду и ушла в зал. Переоделась, взяла сумку и поехала на тренировку. Она любила эти вечера — бассейн, тренажёры, свобода.
Вернулась ближе к десяти. Кухня выглядела так, будто здесь готовила мартышка. Кастрюля с гречкой стояла без крышки, еда засохла. Упаковка от котлет валялась на столе рядом с чёрствым хлебом. Сковорода подгорела, её поцарапали вилкой. В раковине гора посуды, на полу — липкая лужа. В воздухе пахло сигаретами.
— Ну что за дичь. Ленка такого раньше не устраивала.
Люба открыла дверь в комнату дочери. Там пили пиво и курили.
— Лена, иди убери кухню. Завтра новую сковороду купишь, — сказала мать и вышла, не закрыв дверь.
Лена вскочила и догнала её.
— Почему я должна убирать? Где я деньги возьму? Я же не работаю!
— Правила знаешь: насвинячил — убери, сломал — купи. И да, сковорода дорогая.
— Ты просто против нас!
— Ага, — спокойно ответила Люба.
— Но я тут прописана!
— Квартира моя. Хочешь жить — соблюдай порядок.
— Всю жизнь по твоим правилам! Я замуж вышла — теперь ты мне не указ! — взвизгнула Лена. — Должна нам квартиру уступить!
— Уступаю лавочку у подъезда. Так, дорогая, замуж вышла? Без меня? Тогда ночуй одна или с мужем, но не здесь.
— Да пошла ты! Вить, валим отсюда! — закричала Лена, хватая вещи.
Через пять минут в комнату ввалился «зять».
— Ты, мамаша, не груби, а то хуже будет, — он шатался. — Мы никуда не уйдём.
— Какой я тебе мамаша? — вспыхнула Люба. — Родители твои дома сидят, вот и вали к ним.
— Щас тебе врежу! — Он замахнулся.
Люба поймала его руку и впилась ногтями.
— А-а-а, отпусти!
— Мам, что ты делаешь?! — завопила Лена.
Люба толкнула дочь, ударила Виктора коленом в пах, затем локтем по шее.
— Я в суд подаю! — завизжал он.
— Подожди, я полицию вызову, — ответила Люба.
Молодые ретировались.
— Ты мне не мать! И внуков не увидишь! — крикнула Лена на прощание.
— Какая потеря, — фыркнула Люба.
Она осмотрела руки — маникюр испорчен.
— Одни убытки.
После их ухода Люба отмыла кухню, выбросила гречку и сковороду, поменяла замки.
Через три месяца у работы её ждала Лена. Девушка похудела, глаза грустные.
— Мам, что на ужин?
— Не знаю, — пожала плечами Люба. — Чего хочешь?
— Курицу с картошкой… и селёдку под шубой.
— Ну что ж, пойдём за курицей, — ответила мать. — А шубу делай сама.
Она не спрашивала ни о чём. Виктор больше не появлялся.
