**Дневниковая запись.**
Он — отец лишь одной из двух дочерей. Но разве наша малышка не имеет сердца?..
Когда я выходила замуж за Игоря, знала — у него уже есть дочь от первого брака. Он не скрывал, напротив, сразу предупредил: ребёнка не бросит, будет помогать. Я отнеслась с пониманием. Дети не виноваты в ошибках родителей. Не ревновала, не вмешивалась — думала, мужчина, заботящийся о дочери, станет таким же отцом и для нашей.
Но жизнь распорядилась иначе.
Когда родилась Алина, я верила — любовь он разделит поровну. Он трудился не покладая рук, подрабатывал, чтобы содержать семью. Но внимание… всё уходило туда, в другой дом. Каждое воскресенье — к старшей. Подарки, кафе, прогулки, соцсети с хештегами «папина принцесса». А Алина? С ней он почти не говорил. Младенец, видимо, был ему неинтересен. Оправдывался усталостью: «Ещё маленькая, потом будет время». Я ждала. Терпела.
Годы шли — ничего не менялось.
Когда старшая пошла в школу, Игорь стал давать больше денег. Я уже работала, и бюджет не страдал. Но потом начались звонки. Сама стала просить. Сначала — айфон, потом — кроссовки, косметика, планшет, отдых в Сочи. Бывшая жена не требовала, но девочка быстро поняла, как управлять отцом. А он позволял. Чувствовал вину — за уход из семьи. И затыкал её подарками.
Бывшая даже ругалась: «Ты её избалуешь, любовь не купишь». Но он отмахивался: «Хоть так заглажу вину». Перед Алиной вины не было. Хотя с ней он и пяти минут не проводил.
Дни рождения старшей — праздник. Торты, шары, фото. Воскресенья — только для неё. Нашу дочь не брал: «Будет ревновать». А Алина? Её чувства ничего не значат?
Я молчала. Но сердце болело. Алина видела всё. Она росла с отцом, который был рядом… и всё равно далеко. Спал на диване, уткнувшись в телефон, бросал пару слов за день. А ей хотелось, чтобы спросили, как день, почитали сказку на ночь.
Сейчас старшей почти шестнадцать. Запросы — как у звезды. Игорь не отказывает: айфоны, бренды, поездки. В этом году — уже две. А нас не может вывезти даже раз. «Денег нет», «Устал».
Этим летом Алина снова осталась дома, пока сестра была за границей. Тогда я не выдержала. Высказала всё — без крика, но с болью. Сказала, что больно смотреть, как он забывает о нашей дочери. Что ребёнок, летающий дважды в год на отдых, не «обделён». А Алина… три года не видела моря. Ни одного подарка просто так. Но она верит. Ждёт.
Он уверен — любит их одинаково.
Иногда думаю — только развод откроет ему глаза. Поймёт ли, что и Алина имеет право на отца? Не на тень, приходящую поспать. Но страшно. Я всё ещё люблю его. Но не могу смотреть, как дочь растёт с пустотой внутри…
