Значит, представляешь, мой муж, он меня зовёт в родительский дом — а мне туда не светит.
Я — Карина, мне двадцать шесть. Мы с Андреем женаты почти два года. Живём в Питере, в уютной дввушке, доставшейся мне от бабки. Сперва всё было тихо-мирно: Андрею тут нравилось, не жаловался. А тут вдруг как гром среди ясного неба заявляет: «Давай переедем в мой дом, там места полно, дети будут — разгуляемся».
Но я не хочу «разгуляться» под одной крышей с его галдящей роднёй. Я не собираюсь менять свою квартиру на крепость, где правят патриархат и беспрекословное подчинение. Где я буду не женой, а бесплатной прислугой.
Помню, как впервые к ним приехала. Огромный дом под Москвой — метров триста, не меньше. Там обитают свёкры, младший брат Андрея — Витя, его жена Лена и их трое детей. Полный комплект. Только я переступила порог — мне сразу дали понять, кто здесь главный. Бабы — к плите, мужики — к телеку. Пока я ещё сумки разбирала, свекровь уже сунула мне нож и велела салат рубить. Ни «пожалуйста», ни «если не сложно». Чисто приказ.
За ужином я смотрела, как Лена покорно снуёт туда-сюда, не смея свекрови слова поперёк сказать. На любое замечание — виноватая улыбка и кивок. Меня тогда аж передёрнуло. Ясно было — такой доли мне не надо. Нет уж. Я не тихая Лена, и гнуться не собираюсь.
Когда мы с Андреем собрались уезжать, свекровь громко так крикнула:
— А посуду кто мыть будет?
Я развернулась и глядя ей в глаза сказала:
— Гостям убирать не положено. Мы в гостях, а не на подхвате.
Тут начался трёп. Меня обозвали неблагодарной, дерзкой, избалованной столичной дурой. А я просто смотрела и понимала — мне тут никогда не будет места.
Андрей тогда меня поддержал. Уехали. Полгода тишина. С роднёй он общался сам — я держалась в стороне. А потом пошли разговоры про переезд. Сначала намёками, потом всё жёстче.
— Там место, там семья, — твердил он. — Мать с детьми поможет, ты разгрузишься. А твою квартиру сдадим — лишние деньги будут.
— А работа? — спрашиваю. — Я не брошу всё, чтобы мотаться в Подмосковье за 50 километров. Чего я там делать буду?
— Тебе работать не надо, — пожал плечами он. — Родишь ребёнка, будешь по дому заниматься, как все. Женщина должна быть дома.
Это был последний звонок. У меня образование, карьера, свои цели. Я редактор, люблю работу, всего добилась сама. А мне говорят, что моё место — у плиты и с пелёнками? В доме, где на меня будут орать за немытую кастрюлю и учить, как правильно рожать и борщ варить?
Я понимаю — Андрей продукт своей среды. Там сыновья — продолжатели рода, а жёны — так, пришлые, должны молчать и радоваться, что их за стол пустили. Но я не из тех, кто глотает обиды. Молчала, когда свекровь меня унижала. Молчала, когда деверь с усмешкой говорил: «Наша Лена-то не пререкается!» Но теперь хватит.
Я чётко сказала Андрею:
— Либо мы живём отдельно и уважаем границы, либо ты возвращаешься в свой фамильный замок один.
Обиделся. Сказал, что я семью разрушаю. Что у них в роду не принято, чтоб сыновья жили «на чужой жилплощади». А мне всё равно. Моя квартира — не чужая. И моё слово — не пустой звук.
Разводиться не хочу. Но и жить с его кланом — тоже. Если не откажется от идеи поселить меня рядом с мамочкой, первой соберу чемодан. Потому что лучше одной, чем вечной второй после его семьи.
