Он сказал, что я «не создан быть отцом» но я растил этих детей с самого начала.
Когда моя сестра Марина начала рожать, я был в другом конце области на байкерском слёте. Она умоляла меня не отменять поездку, говорила, что всё будет хорошо, что ещё есть время.
Времени не было.
На свет появились три прекрасных малыша а вот Марина не выжила.
Я помню, как держал на руках эти крошечные свёртки в отделении реанимации. От меня ещё пахло бензином и кожей куртки. У меня не было ни плана, ни малейшего понятия, что делать. Но я посмотрел на них Лизу, Свету и Ваню и понял: я отсюда не уйду.
Ночные поездки сменились ночными кормлениями. Ребята из автомастерской подменяли меня на сменах, чтобы я мог забирать детей из садика. Я научился заплетать Свете косички, успокаивать Лизу во время её истерик, уговаривать Ваню есть что-то кроме макарон с маслом. Перестал ездить в дальние заезды. Продал два мотоцикла. Своими руками сколотил двухъярусные кровати.
Пять лет. Пять дней рождения. Пять зим с гриппом и ротавирусом. Я был не идеальным, но я оставался. Каждый день.
А потом он появился.
Биологический отец. Его не было в свидетельствах о рождении. Ни разу не навестил Марину во время беременности. По её словам, он заявил, что тройня «не в его стиле жизни».
Но сейчас? Он хотел их забрать.
И пришёл не один. С ним была соцработница по имени Ольга. Она окинула взглядом мою промасленную спецовку и заявила, что я «не подходящая среда для долгосрочного воспитания этих детей».
Я не верил своим ушам.
Ольга осмотрела наш маленький, но уютный дом. Увидела детские рисунки на холодильнике. Велосипеды во дворе. Сапожки у входа. Она улыбалась вежливо. Делала заметки. Я заметил, как её взгляд задержался на моём тату на шее.
Самое страшное дети ничего не понимали. Лиза спряталась за мной. Ваня расплакался. Света спросила: «Этот дядя будет нашим новым папой?»
Я ответил: «Никто вас не заберёт. Разве что через суд.»
И вот заседание через неделю. У меня есть адвокат. Хороший. Чёртовски дорогой, но оно того стоит. Моя мастерская едва держится на плаву, потому что я тяну всё один, но продал бы даже последний гаечный ключ, лишь бы оставить детей.
Я не знал, что решит судья.
Накануне заседания я не мог уснуть. Сидел за кухонным столом, держа в руках рисунок Лизы я веду их за руки перед нашим домом, а в углу солнце и облака. Простые детские каракули, но, если честно, на этом рисунке я выглядел счастливее, чем когда-либо в жизни.
Утром я надел рубашку с пуговицами, которую не носил со времён похорон Марины. Света вышла из комнаты и сказала: «Дядя Женя, ты как поп.»
«Надеюсь, судье нравятся попы,» попытался пошутить я.
Суд выглядел как другой мир. Всё бежевое и глянцевое. Виталий сидел напротив в дорогом костюме, изображая заботливого отца. Он даже принёс фотографию тройни в магазинной рамке как будто это что-то доказывало.
Ольга зачитала свой отчёт. Она не врала, но и смягчать не стала. Упомянула «ограниченные ресурсы», «проблемы эмоционального развития» и, конечно же, «отсутствие традиционной семейной структуры».
Я сжимал кулаки под столом.
Потом настал мой черёд.
Я рассказал судье всё. С того звонка о Марине до случая, когда Света вырвала мне на спину в долгой поездке, а я даже не пошевелился. Говорил о задержке речи у Лизы и о том, как устроился на вторую работу, чтобы оплатить логопеда. Рассказал, как Ваня научился плавать только потому, что я пообещал ему бургер каждую пятницу, если он не сдастся.
Судья посмотрел на меня и спросил: «Вы действительно считаете, что сможете в одиночку вырастить троих детей?»
Я сглотнул. Мог соврать. Но не стал.
«Нет. Не всегда,» сказал я. «Но я делаю это. Каждый день, уже пять лет. Я делал это не потому, что был обязан. Я делал это потому, что они моя семья.»
Виталий наклонился вперёд, будто хотел что-то сказать. Но промолчал.
И тут произошло неожиданное.
Света подняла руку.
Удивлённый судья сказал: «Юная леди?»
Она встала на табурет и заявила: «Дядя Женя обнимает нас каждое утро. А когда нам снится плохое, он спит на полу рядом с нашей кроватью. А однажды он продал свой мотоцикл, чтобы починить нам отопление. Я не знаю, какой должен быть папа, но у нас он уже есть.»
Тишина. Полная тишина.
Не знаю, было ли это решающим. Может, судья уже давно решил. Но когда он наконец произнёс: «Опекунство остаётся за гражданином Евгением Фоминым,» я выдохнул так, будто не дышал годами.
Виталий даже не взглянул на меня, уходя. Ольга едва заметно кивнула.
Тем вечером я приготовил сырные гренки с томатным супом любимое блюдо детей. Света плясала на кухонном столе. Ваня размахивал ножом для масла, как световым мечом. Лиза обняла меня и прошептала: «Я знала, что ты победишь.»
И в тот момент, несмотря на засаленную кухню и всю усталость, я почувствовал себя самым богатым человеком на свете.
Семья это не кровь. Это те, кто остаётся. Снова и снова. Даже когда трудно.
Если вы верите, что любовь делает кого-то родителем поделитесь этой историей. Возможно, кому-то она нужна именно сегодня.
