Ну, слушай, это просто жесть. Меня зовут Анастасия, и до сих пор не могу в себя прийти. Мой муж, Сергей, который умолял меня завести ребёнка, клялся в вечной любви и обещал горы свернуть — взял и свалил, как только началась настоящая жизнь с малышом. И не куда-нибудь, а к своей маме. А я осталась одна — с трёхмесячным сыном, грудью, полной молока, и сердцем, разбитым в дребезги.
Мы с Сергеем расписались три года назад. Сначала всё было как в сказке — молодые, красивые, мечтали о будущем. Но я всегда знала: с детьми торопиться нельзя. Надо квартиру получше, деньги отложить, на ноги встать. У меня самой младшая сестра есть, я знаю, каково это — ночами не спать, укачивать, пелёнки менять. А Серёжа — мамин сынок, вырос в тепле и заботе, тяжёлого в жизни не видел.
Но как только его двоюродный брат стал отцом, Сергей словно подменили. После каждого визита к ним он заводил одну и ту же пластинку:
— Настенька, давай уже! Чего мы ждём? Пока ты будешь «готовиться», мы и не заметим, как сорок стукнет!
Я пыталась объяснить, что полчаса потискать младенца — это одно, а бессонные ночи, колики и вечный плач — совсем другое. Но он отмахивался:
— Да что ты раздуваешь! Будто не ребёнок, а атомная война у нас родится!
Родители, конечно, только подогревали ситуацию. Мне и его мама, и моя твердили: «Рожай, мы поможем, всё возьмём на себя!» В общем, я сдалась.
Беременность он переносил лучше меня. Бегал за солёными огурцами в три ночи, массаж спины делал, на УЗИ ходил, уши к животу прикладывал — ну просто идеал. Я думала: вот он, настоящий мужчина, будет лучшим отцом.
Но иллюзии развеялись в первую же неделю после роддома. Сын орал. Постоянно. Без перерыва. Я старалась не будить Сергея по ночам, но в «хрущёвке» от крика не спрячешься. Видела, как он ворочается, подушкой уши затыкает, злится.
Потом он стал срываться. Мы начали ругаться. Он задерживался «на работе». А в один прекрасный день, когда сыну исполнилось три месяца, просто молча собрал вещи.
— Я к маме перееду. Выспаться надо. Не могу больше. Не разводимся, просто передохну. Вернусь, когда он подрастёт…
Я так и осталась стоять в прихожей с ребёнком на руках. А он — хлопнул дверью.
На следующий день звонит его мама. Спокойно так, будто так и надо:
— Настюш, я, конечно, не одобряю, но пусть уж лучше так, чем с нервным срывом. Мужики они, знаешь ли, к младенцам не приспособлены. Забегу к тебе, помогу. Только не ругай его, ладно?
Потом моя мама дозвонилась.
— Мам, это вообще нормально? — спрашиваю, слёзы глотая. — Он же сам ребёнка выпрашивал! А теперь сбежал. Как мне дальше жить?
— Дочка, не горячись. Да, струсил. Но не к любовнице, а к матери. Значит, ещё не всё кончено. Дай ему время, очухается.
А я вот не уверена, что хочу, чтобы он «очухивался».
Он меня предал. В самый сложный момент, когда я забыла про себя, про сон, про всё на свете — он взял и сдался. Не выдержал даже первых месяцев. И теперь я не знаю — смогу ли когда-нибудь снова ему поверить. Ведь это он хотел ребёнка. Это он уговаривал. А когда этот ребёнок появился — он просто сбежал.
Теперь всё на мне. Сын, квартплата, бессонница, страх. И одна мысль не даёт покоя: если в такой момент он меня бросил — что же будет дальше?..
