Он просто ушёл… А она ведь дышала им.
Семь лет вместе. Семь лет, будто по лезвию бритвы, где Дашенька выкладывалась на все сто. Всё как по учебнику: уют, забота, понимание, уступки. Она вызубрила каждый пункт роли «примерной жены» — чтобы быть единственной, необходимой, желанной. Она так боялась снова оказаться в пустоте, что в какой-то момент перестала узнавать себя.
Но он всё равно ушёл.
Не сгоряча. Не после скандала. Просто в один обычный вечер, ровным голосом, собрал вещи и сказал:
— Даша, у меня есть другая. Я ухожу.
Она кивнула. Встала. Молча достала чемодан. Разложила его рубашки, бельё, аккуратно уложила галстуки. Проверила, не забыл ли он зарядку. Добавила:
— Возьми ещё бритву, пригодится.
И только когда дверь захлопнулась, её накрыло волной боли. Она осела на пол в прихожей и разрыдалась. Не из-за него — из-за себя. Из-за того, что снова не сработало. Что её «идеальность» опять оказалась никому не нужной.
Первой примчалась подруга Алёнка. Даша сидела, словно выключенная, уставившись в стену. Алёна трясла её за плечи — без толку. Подтянулись и остальные подруги. Настоящий женский спецназ. Кто с пирогами, кто с шампанским, кто просто пришла обнять.
— Ты ради него горы свернула! — негодовала Таня.
— Он просто тряпка! — вторила Ира.
Даша молчала. Слова проваливались в пустоту.
А потом заговорила Света. Та самая Света, которая всегда резала правду, не выбирая выражений.
— Хватит ныть, — бросила она. — Вернётся. Все они возвращаются. Где ещё найдут такую удобную, покладистую, терпеливую? Нагуляется — приползёт. Вопрос: тебе это надо?
Подруги зашикали, начали осаживать Свету за резкость. А Даша вдруг прошептала:
— Да ну его…
И в этом шёпоте не было ненависти. Там была первая искра — та, что разжигает огонь. Женщины умеют прощать, ждать, терпеть. Но когда их предают — они поднимаются. Смеются сквозь слёзы. И начинают заново.
Потому что теперь они живут не для кого-то. А для себя.
