Денис выбрал семью. Но не нашу
— Мам, да отстань ты! — Денис круто развернулся от окна, где пялился на машины. — Тысяча раз одно и то же объяснял!
— Объяснял?! — хлопнула себя по коленям Валентина Петровна. — Ишь ты, ученый! Бросаешь нас ради какой чужой бабенки с прицепом?!
— Не чужая! Анна — жена моя! — голос сына задрожал от злости. — И ребятишки теперь тоже мои! Уяснила? Мои!
Леля молча сидела за кухонным столом, вертела чайную ложечку. Слезы капали в остывший чай. Не плакала — так, слёзы текли, будто дождик за окном.
— Твои?! — фыркнула мать, и смех вышел страшнее крика. — Да ты кукухой поехал! Родная сестра после аварии едва ковыляет! Мать, жизнь положившая! А ты… к чужим подаёшься!
Денис плюхнулся на диван, провёл ладонью по лицу. Устал от этих баталий, виски трещали.
— Мам, вникни же. Мне тридцать третий, мужик взрослый. Имею право на личное счастье.
— Личное счастье? — Валентина Петровна подсела, схватила его руки. — Денисок, родной, да какое счастье с разведёнкой с двумя хвостами? Ты ж видный, работа крепкая. Девчонку молодую найдёшь, своих наделаешь…
— Не хочу других! — выдернул руки. — Мишка и Дашка — они мои. Мишутка меня вчера папой назвал. Первый раз! Понимаешь?!
Леля всхлипнула, поднялась. Заковыляла к брату.
— Ден, а я как? — голосок надтреснутый. — Без тебя пропаду ведь. После аварии только на тебя и живу. Мама пенсионерка, денег — копейки. Кто поможет?
Обняла его. Денис прижал сестрёнку, погладил по волосам.
— Лель, я ж не сгину. Перееду рядом. Помогать буду, само собой. Но семья у меня теперь своя.
— Своя семья тут всегда была! — не сдержалась Валентина Петровна. — Мы! Кровные!
— Анна беременна, — тихо выдал Денис.
Повисла тишина. Только часы тикали да дождь по стеклу барабанил.
— Чего молол? — мать посерела, осела в кресло.
— Ждёт ребёнка. Нашего. Теперь понятно, почему не могу бросить?
Леля отстранилась, смотрела на брата круглыми глазами.
— А срок? — спросила.
— Пятую неделю пока. Врачи говорят, всё гуд.
— Батюшки… — мать закрыла лицо. — Ну что ж ты натворил, сынок? А?
Валентина Петровна тридцать лет в яслях-саду отработала. Деток обожала, но внуков от Дениса видела иначе. Не от чужой разведёнки, а от хорошей девчушки из приличных.
— Мам, да что такого? — Денис присел рядом, хотел обнять. — Внучонка дождёшься наконец. Разве плохо?
— От кого дождусь? — отодвинулась. — От бабы, что за первого мужика выскочила? Уже двоих нарожала? Кто она вообще?
— Анна медсестра в детской больнице у нас. Женщина душевная. Дети у неё – золото.
— А ихний отец где? — копала мать.
— Погиб срочником. Анне двадцать два стукнуло, как с двумя малышами осталась.
— Ага, — кивнула Валентина Петровна. — Значит, искала лоха на содержание. И нашла.
— Мама! — взорвался Денис. — Харэ! Я не лох! Мужик взрослый, люблю её!
— Любишь? — встала мать, зашагала. — Да что ты о любви смыслишь? Сидел дома, работал, нам помогал. Баб не нюхал. Первая встречная – и на крючок.
Леля снова села, голову на руки склонила. После аварии голова часто раскалывалась, а от криков – и вовсе ад.
— Голова трещит, — простонала. — Мягче нельзя?
— Лель, прости, — подошел Денис, лоб потрогал. — Температуры нет. Таблетки взяла?
— Пила. Не берёт.
— Завтра в поликлинику махнём, — пообещал брат.
— Завтра? — усмехнулась мать. — Завтра тебе не до нас. Заботы новые: чужих отпрысков в школу тягать, уроки делать.
— Мишке восемь, Дашке пять. Не чужие, — устало повторил Денис. — И в поликлинику завтра съездим.
— А послезавтра? Через недельку? — не унималась Валентина Петровна. — Как животик у той пузодёра расти начн
Он обнял маму, которая наконец тихо выдохнула, а за окном дождь вновь сменило нерешительное солнце, предвещая завтрашнее утро знакомства.