Он пришел, чтобы остаться
Юра шёл в гости впервые за много лет. К женщине, которая всё чаще крутилась у него в голове. А ведь когда-то он дал себе зарок: никаких семей больше. Ни любви, ни браков, ни боли.
После развода с Мариной жизнь будто провалилась в тартарары. Она забрала их трёхлетнего Ваню и уехала в Питер. Юра боролся как мог. Не верил, когда шептали про её измены. Пока она сама не сказала ему в глаза: «Ухожу к другому. Потому что с ним я чувствую то, чего с тобой никогда не было».
Юра не упрашивал её остаться. Но без сына жить не мог. Он ведь с самого рождения нянчил Ваню сам — ночами вставал, бутылочку давал, пелёнки стирал, за руку ходить учил. Они были как одно целое. А теперь — будто вычеркнули. Мальчика увезли за тысячу вёрст. И когда Юра, сорвавшись, примчался туда, Ваня, даже не глядя на подарки, забрался к нему на колени, сжал его руку и молчал. А когда отец собрался уходить, малыш натянул куртку и встал у двери:
— Я с папой. Я к папе хочу.
Его не пустили. Юру вытолкали за порог. А детский голос ещё долго доносился с лестницы: «Папа, возьми меня!»
Всё. Суд запретил встречи. Только редкие звонки, да денежные переводы. Стал он для сына словно призрак. Где-то есть, а вроде и нет…
Юра закрылся. Женщины попадались, но если дело пахло серьёзным — тут же исчезал. Боялся. Не за себя. За того пацана, которого у него отняли.
А потом он увидел Катю. На корпоративе. Скромное синее платье, русые волосы, взгляд серьёзный. Будто очнулся. Разнюхал всё про неё: не замужем, сын Егорка, три годика, живёт с бабушкой, с мужиками не крутится. Красивая, умная, с характером.
Начал искать поводы встречаться. «Случайно» оказывался у её работы, возле супермаркета. Катя не отшивала, но держала дистанцию. Дело шло медленно. И вот — она позвала его домой. Познакомиться с сыном и матерью. Это был знак.
Юра подготовился на совесть: новый пиджак, туфли, дорогой парфюм, подарок — огромный железный конструктор. Волновался: примет ли его пацан? Сойдутся ли они?
Он нажал на звонок.
— Кто там? — донёсся тоненький голосок.
— Юрий, — ответил он.
Дверь приоткрылась. На пороге стоял карапуз в белой рубашке и с галстуком-бабочкой.
— Здравствуйте. Заходите! Мама скоро придет, она в магазин сбегала. Сказала вас встретить. Только тихо — бабуля спит, у неё мигрень. Заходите! Только… штаны снимите.
— Чего? — Юра опешил.
— Ну, вы же с улицы! Мама говорит, в брюках с улицы — сплошные бактерии. Потом все заболеем. Надо снимать сразу, в прихожей. У нас тепло — не замёрзнете.
Мальчик говорил абсолютно серьёзно, видно было — повторяет за взрослыми. Юра замялся.
— Давай не буду снимать? Они новые, чистые. В лужах не шлёпал. Хочешь — подошвы протру. Меня зовут Юра, а тебя?
— Егор. В честь прадеда. Очень приятно. Ладно, заходите в штанах, но мама поругает. Вот тапки. Одевайте обязательно!
— Обязательно. Чистота — залог здоровья.
— Мама их специально для вас купила. А мне в кроссовках ходить нельзя. Только если очень надо — тогда вдоль стены и прыжком через палас. У нас чисто не потому что убирают, а потому что не сорит. Бабуля так говорит.
Юра ухмыльнулся. Пацан был смышлёный, весёлый и явно хотел выглядеть взрослым. Он посмотрел Юре прямо в глаза с детской открытостью — и в груди у того что-то тёплое ёкнуло.
— Я тебе подарок принёс. Конструктор. Любишь собирать?
— Люблю, но не очень получается. Мама говорит — научусь. Мне скоро четыре.
— Значит, вместе справимся. Договорились?
— А ты не просто так пришёл? Ты… останешься?
Юра присел на корточки, посмотрел Егорке в глаза.
— Очень хочу остаться. Пустишь?
— Конечно.
— Тогда точно женюсь на твоей маме.
— Подумай ещё! Она заставит штаны в прихожей снимать. Она строгая!
— Договоримся. Может, и тебе поблажку выпрошу.
Они рассмеялись. Большая рука сжала маленькую ладошку. Доверие между ними возникло сразу.
Когда Катя вернулась, она не сразу зашла в комнату. Раздался голос сына:
— Сейчас гаечку закрутим, и трактор готов!
Катя улыбнулась — в дверях стояла её мать, наблюдая за этой сценой.
— Ну что, дочка… — тихо сказала мать. — Хороший мужик. Видно же. Не каждому ребёнок так сразу душу открывает. Зови их к столу. Пусть у тебя всё получится. Пора тебе оттаять. Хватит в себе хорониться. Всё, что было — пусть останется там. Вперёд, родная. Теперь только свет впереди.
Катя кивнула и смахнула слезу. Впереди и правда разгоралось что-то тёплое. Жизнь продолжалась. И начиналась новая — с тех, кто пришёл, чтобы остаться.