Он пришёл, чтобы остаться
Юрий Сергеевич шёл в гости впервые за много лет. К женщине, которая теперь не выходила у него из головы. А ведь когда-то он поклялся — никаких семей. Ни любви, ни браков, ни боли.
После развода жизнь пошла наперекосяк. Жена забрала их трёхлетнего сынишку и укатила в Питер. Юрий не верил слухам об её изменах, пока она сама не сказала ему в лицо: «Ухожу к другому. С ним я чувствую то, что с тобой — никогда».
Он не умолял её остаться. Но как жить без сына? Ведь он сам растил мальчика с пелёнок — ночами вставал, бутылочки мыл, на руках качал. Они были неразделимы. А теперь — будто вырезали кусок души. Сына увезли за тридевять земель. Когда Юрий, не выдержав, примчался туда, малыш, не глядя на подарки, влез к нему на колени, сжал руку и молчал. А когда отец собрался уходить, быстро натянул куртку и встал у двери:
— Я с папой. Я к папе.
Его оттащили. Юрия вытолкали за порог. Детский плач ещё долго звенел в подъезде: «Папа! Я к папе!»
Всё. Суд запретил встречи. Только редкие звонки да переводы на карту. Он стал для сына тенью — вроде есть, а вроде и нет.
Юрий очерствел. Женщины мелькали, но стоило заговорить о чём-то серьёзном — он растворялся. Боялся. Не за себя. За того мальчишку, которого у него украли.
А потом он увидел Ольгу. На выставке. Скромное синее платье, пепельные волосы, взгляд — острый, будто насквозь. Будто лёд внутри треснул. Раздобыл о ней всё: не замужем, сын Артёмка, три года, живёт с бабушкой, мужиков не держит. Умна, строга, с характером.
Начал искать поводы. «Случайно» пересекался у метро, в булочной. Ольга не отшивала, но и не подпускала близко. Всё шло медленно. И вот — она позвала его домой. Познакомиться с сыном и бабушкой. Это был знак.
Юрий вырядился по струнке: новое пальто, кашне, духи, подарок — большой железный конструктор. Волновался: примет ли его мальчишка? Сможет ли найти общий язык?
Дверь открылась. На пороге стоял серьёзный малыш в клетчатой рубашке и подтяжках.
— Здрасьте. Проходите! Мама сбегала за сметаной, скоро будет. Бабушка в комнате — у неё мигрень. Только… ботинки снимите.
— А что такое? — Юрий застрял в дверях.
— У нас так положено. Уличная грязь — это микробы. Бабушка говорит, что от них дети болеют. Ботинки — в шкаф, тапки — на ноги.
Мальчик говорил чётко, будто заученный текст. Юрий усмехнулся.
— Может, пронесём? Я вчера чистил.
— Артём. В честь прадеда. — Мальчик нахмурился. — Ладно, проходите. Но если бабушка увидит…
— Не увидит. Держи подарок. Любишь машинки собирать?
— Люблю, но гайки не слушаются. Мама говорит — научусь к пяти годам.
— Давай вместе попробуем?
— Ты… не просто так пришёл? Ты останешься?
Юрий присел на корточки, посмотрел в серые глаза.
— Очень хочу. Пустишь?
— Пустю.
— Тогда точно женюсь на твоей маме.
— Ой, подумай! — зашептал Артёмка. — Она ещё и носки заставляет мыть перед сном!
— Договоримся. Может, и тебе поблажку выбью.
Они рассмеялись. Большая рука обхватила маленькие пальцы. Доверие возникло сразу, будто так и было.
Когда вернулась Ольга, она замерла в прихожей. Из комнаты доносилось:
— Вот эту штуку закручиваем, и танк готов!
Бабушка стояла в дверях, наблюдая за ними. Прошептала дочери:
— Ну что, Олюшка… Видно же — свой. Не каждому ребёнок сердце открывает с порога. Зови их ужинать. Пусть у тебя получится. Пора тебе оттаивать. Хватит вдовствовать при живом-то муже. Всё плохое — позади. Вперёд, родная. Теперь — только свет.
Ольга кивнула, смахнула слезу. Впереди действительно разгоралось что-то тёплое. Жизнь продолжалась. Начиналась новая — с теми, кто пришёл, чтобы остаться.