«Мам, она тебе понравится, вот увидишь! Просто ангел во плоти!» — восторженно произнёл Вадим.
«А жить с ангелом не надоест?» — усмехнулась Екатерина.
Катя стояла у плиты, прислушиваясь к звукам в квартире. Раньше так же ждала мужа, пока он был жив. После его смерти прошло восемь лет, и теперь она точно так же прислушивалась к шагам сына.
Звякнул ключ, и из прихожей донёсся голос:
«Ма, я дома».
«Слышу», — отозвалась Екатерина, улыбаясь.
«Что у нас на ужин? Котлеты с гречкой?» — Вадим обнял мать, заглянул через плечо и с наслаждением вдохнул аромат жареного лука.
Катя выключила конфорку, накрыла сковороду крышкой.
«Что-то ты весёлый сегодня. Что случилось?» — она всегда угадывала настроение сына по интонациям.
Вадим отстранился.
«Ма, я женюсь».
«Наконец-то. А где же Марьяна? Почему не заходит?» — Катя повернулась к нему, разглядывая внезапно потемневшее лицо.
«Я женюсь на Ларисе».
И Екатерине стало холодно. Сын давно вырос, обнимал её редко — только в моменты особой откровённости.
«Имя говорящее. А как же Марьяна?»
«Марьяна в субботу замуж выходит. Не хочу об этом, мам. Давай ужинать».
«Рада, что чья-то свадьба тебе аппетит не испортила. Иди мой руки».
Катя поставила перед ним тарелку, села напротив, подперев ладонью подбородок, и наблюдала, как он ест.
«А эта Лариса… кто она?»
«Хорошая девушка. Ты сама убедишься. Давай в субботу познакомлю?» — Вадим отложил вилку, посмотрев на мать. — «Ма, она тебе понравится! Ну просто чудо!»
То же самое он говорил когда-то о Марьяне. О том, что та выбрала жениха побогаче, Екатерина узнала от её матери — подруги со школьной скамьи. Встретились случайно в магазине, и та, смущаясь, рассказала про выбор дочери.
«Чудеса — штука хорошая, но надолго ли его хватит?» — съязвила Катя.
«Ма, ну хватит».
«Я не шучу. Расскажи-ка про неё. Что в ней такого чудесного?»
«Ну что ты прицепилась!» — Вадим поморщился. — «Она учит детей — русский и литература. Правда, только первый год. Умная, начитанная. Мне с ней легко».
«А родители?»
«Отец на заводе, мать дома сидит».
«И приехала она…» — Катя не закончила, ожидая, что сын догадается.
«Да какая разница, откуда?!» — вспыхнул Вадим.
«Ладно, значит, не местная. Жить тут собираетесь?»
«Если мешать будем, снимем квартиру», — сын пристально посмотрел на неё.
«Да нет, конечно. Я только рада. Мне одной-то скучно. Внуков дождусь. Если что — потом съедете».
«Лариса не хочет пока детей, говорит, карьера важнее».
«Лариса не хочет, Лариса решила…» — передразнила Катя. — «Ладно, зови своё чудо на обед». Она встала, забирая тарелку.
«Ты у меня самая лучшая», — тоже поднялся Вадим.
«Надеюсь, не забудешь об этом после свадьбы», — бросила Катя, включая воду.
Моя тарелки, она размышляла: «Учительница, значит. Вечера — тетради, выходные — экскурсии… Эх, как быстро вырос… Жаль, отец не дожил».
В субботу с утра Екатерина колдовала на кухне. Вадим долго вертелся перед зеркалом, подбирая галстук под рубашку. Потом ушёл встречать Ларису.
Катя пыталась представить «чудо», но в голове всплывала только Людмила Гурченко из какого-то старинного фильма.
Лариса оказалась хрупкой девушкой с тонкими чертами лица. Красавицей её не назовёшь — прошла бы мимо, не заметила. Ела мало, вежливо хвалила блюда. Вино лишь пригубила. И Вадим, глядя на неё, пил мало.
«Не стесняйся, Лариска», — подбодрила её Катя.
«Оробела, маму жениха боится… Ну и что он в ней нашёл? Или назло Марьяне женится? Ах, Марьяна…»
Через два месяца сыграли скромную свадьбу. Родители Ларисы приехали из Воронежа. Мать — тихая, забитая. Отец шутил, признался, что назвал дочь в честь героини романа, который в юности читал.
«Героиню-то сыграла Гурченко. Могла бы и Людой назвать», — не удержалась Катя.
«Я ему то же говорила, но он настоял на Ларисе», — робко пробормотала мать девушки, потупив взгляд.
«А вас в честь императрицы?» — парировал отец.
«Если бы. Родители сына ждали — имя Александр приготовили. Вот я и стала Екатериной».
Странные люди. Отец пил, расхваливал дочь-умницу. Мать сидела, словно аршин проглотила.
Вадим сводил их по городу. В подарок привезли кучу постельного белья — настоящий русский приданое. Отец у них главный, мать шагу без него не ступит. Редкость в наше время. Катя не осталась в долгу, тоже надарила подарков.
После свадьбы молодые завтракали и уходили. Посуду оставляли в раковине. Ладно, сын, но Лариса? Не приучена?
Возвращалась она раньше Вадима, шла в комнату. Ни разу не предложила помочь с ужином или сбегать в магазин. Если Катя просила — помогала нехотя.
Дни шли, а ничего не менялось. Раздражение копилось. Видно, Лариса привыкла, что мать всё делает. Но Екатерина не собиралась быть прислугой. Одно дело — сыну помогать, другое — невестке.
Как-то за завтраком Вадим ошибся в ударении. Лариса тут же поправила. Сын смутился, потом снова ошибся. И снова поправка.
Катя промолчала, но стало обидно.
Когда Лариса вернулась со школы, Екатерина поблагодарила её за «уроки», но попросила делать замечания наедине.
«Не могу слышать ошибки. Режет слух», — холодно ответила Лариса.
«Твой отец тоже коверкает слова, но ты его не поправляешь», — не сдалась Катя.
Невестка не нашлась, что ответить, вышла. «Ну вот, теперь нажалуется». Так и вышло. После у«Мы с Ларисой решили съехать», — сообщил Вадим за ужином, и Екатерина, глядя на его усталые глаза, поняла, что сопротивление бесполезно.
