Татьяна Николаевна стояла у окна, наблюдая, как соседка развешивает бельё на балконе напротив. Утренний свет мягко падал на её седые волосы, аккуратно убранные в привычную причёску, которую она делала уже сорок лет подряд. В руке дрожала чашка с остывшим чаем.
— Таня, чего зависла? — окликнул её Владимир Семёнович, входя в комнату. — Каша стынет.
Она не обернулась. В отражении стекла видела, как муж поправляет воротник рубашки. Семьдесят три года, а всё ещё держится молодцом. Волосы поредели, но аккуратно зачёсаны. Брюки отглажены, ботинки начищены.
— Слышу тебя, Володя, — тихо ответила она.
Владимир Семёнович подошёл ближе, встал рядом.
— О чём задумалась?
— Да так, ерунда. Сон приснился странный.
Татьяна Николаевна поставила чашку на подоконник. Во сне она была молодой, лет двадцати пяти, в белом платье перед зеркалом. А рядом хлопотала мама, поправляла фату, приговаривала что-то ласковое. Проснулась с мокрыми глазами.
— Какой сон? — Владимир Семёнович взял её за локоть, повернул к себе.
— Наша свадьба приснилась. Только не такая, какая была, а другая. Красивая.
Муж нахмурился.
— Что значит не такая? Нормальная у нас была свадьба.
— Нормальная, — согласилась Татьяна Николаевна, но голос звучал устало.
Их свадьба прошла в загсе, потом посидели в кафе втроём — она, Владимир Семёнович и его друг в качестве свидетеля. Платье купили готовое, серое, практичное. На фотографиях она улыбалась, но глаза были пустые. Будто не её это лицо.
— Иди завтракать, — сказал Владимир Семёнович. — А то опоздаешь на работу.
Татьяна Николаевна работала в библиотеке уже тридцать лет. Читальный зал, абонемент, каталожные карточки. Тишина и покой. Владимир Семёнович сначала возмущался — зачем, мол, жене работать, он и сам прокормит. Но она настояла. Хотелось быть среди людей, среди книг. Дома становилось душно.
Завтрак прошёл молча. Владимир Семёнович читал газету, изредка ворчал на новости. Татьяна Николаевна ела гречневую кашу, думала о чём-то своём. За окном моросил дождь.
— Вечером к Серёже заглянем, — сказал муж, не поднимая глаз от газеты. — Звонил, звал на ужин.
— Хорошо.
— Вера, наверное, что-то вкусное приготовила. Знаешь, как она старается.
Сергей — их единственный сын. Женился три года назад на Вере, скромной хозяйственной девушке. Татьяна Николаевна невестку любила, но встречи с молодыми напоминали ей о собственной молодости, которая прошла как-то незаметно.
В библиотеке день тянулся как обычно. Читатели приходили и уходили, она выдавала книги, расставляла их по полкам. В обед села в уголке читального зала, раскрыла томик стихов. Случайно наткнулась на строчки: «А счастье было так возможно, так близко…»
— Татьяна Николаевна, можно вас на минутку? — окликнула коллега, молоденькая Оля.
— Конечно. Что случилось?
— Да вот, не знаю, как быть. Дима предложение сделал, а я сомневаюсь.
Оля села рядом, теребила край платка. Глаза красные — видно, плакала.
— В чём дело? Не любишь?
— Люблю! Очень люблю. Но мама говорит, что он мне не пара. Что работу нестабильную имеет, перспектив нет. А у Виктора своё дело, он тоже за мной ухаживает.
Татьяна Николаевна посмотрела на девушку. Двадцать два года, красивая, вся жизнь впереди. И тот же выбор, что когда-то стоял перед ней самой.
— А что сердце говорит?
— Сердце… — Оля всхлипнула. — Сердце за Диму. Но мама права, наверное. Надо головой думать, а не сердцем.
— Оленька, — Татьяна Николаевна взяла её за руку. — В голове важно, конечно. Но если совсем сердце не слушать, потом всю жизнь жалеть будешь.
— Вы думаете?
— Думаю. И не просто думаю — знаю.
После работы Татьяна Николаевна не спешила домой. Пошла в парк, где гуляла в молодости. Здесь они с Владимиром Семёновичем познакомились. Он тогда служил в армии, приехал в отпуск.
А она любила Сашу Волкова, соседского парня. Саша учился в университете, стихи писал, на гитаре играл. Они сидели на скамейке у дома, он читал ей свои стихи. Мечтали пожениться.
Но мама была против.
— Танька, ты в своём уме? — говорила она. — Этот твой Сашка что? Студент, денег нет, работы нет. А Владимир Семёнович — мужчина серьёзный, в армии служит, потом на завод устроится. Обеспечит тебя, детей. Надёжный человек.
— Но я его не люблю, мам!
— Полюбишь. Стерпится — слюбится. Любовь — не главное в браке, главное — уважение и понимание.
Владимир Семёнович ухаживал настойчиво. Цветы дарил, в кино водил, о серьёзных намерениях говорил. А Саша… Саша был романтиком. Считал, что если любят, то этого достаточно.
Решающий разговор состоялся осенним вечером. Владимир Семёнович пришёл свататься. Сидел в их комнате, говорил с мамой о будущем. Татьяна Николаевна стояла у окна, видела во дворе фигуру Саши. Он ждал её, как всегда.
— Ну, Таня, что скажешь? — обратился к ней Владимир Семёнович.
Мама смотрела выжидательно. В глазах читалось: скажи «да», дочка, не порть свою жизнь.
Татьяна Николаевна посмотрела в окно. Саша стоял под фонарём, курил, поднял взгляд к их окну.
— Да, — тихо сказала она. — Согласна.
Мама облегчённо вздохнула. Владимир Семёнович улыбнулся, поцеловал её в щеку.
А Саша постоял ещё и ушёл. Больше под их окнами не появлялся.
Свадьбу сыграли через месяц. Скромно. Татьяна Николаевна улыбалась, принимала поздравления. И всё время казалось, что это происходит не с ней.
Саша уехал из города сразу после её свадьбы. Куда — никто не знал.
Жизнь с Владимиром Семёновичем сложилась спокойно. Он оказался надёжным мужем. Квартиру получили, сына родили. Всё правильно.
Но счастья не было. Была привычка, уважение. А счастья — того, от которого сердце бьётся чаще, — не было.И спустя столько лет, вернувшись в тот самый парк, она наконец поняла, что “да”, сказанное сердцем, всегда было её единственно правильным ответом.