Опоздав на поезд, она вернулась домой без предупреждения и не смогла сдержать слёз.
Артёмовна, отстав от электрички, решила вернуться без звонка. Едва переступив порог, она почувствовала, как слёзы катятся по щекам. Холодный октябрьский ветер хлестал по лицу острыми каплями дождя. Арина смотрела на удаляющийся состав, и внутри всё сжалось от досады. Опоздала. Впервые за пятнадцать лет регулярных поездок домой опоздала. «Будто в дурном сне», подумала она, машинально поправляя выбившуюся прядь волос. Перрон был пуст и неприветлив, только жёлтые фонари отражались в лужах, рисуя странные световые дорожки.
Следующий поезд только завтра утром, равнодушно сообщила кассирша, даже не взглянув на неё. Может, на автобусе?
«Автобусе Арина поморщилась. Трястись три часа по разбитой дороге? Нет уж, спасибо».
В сумке зажужжал телефон звонила мама. На секунду она замерла, глядя на экран, но не ответила. Зачем тревожить? Лучше просто вернуться, ключи ведь всегда с собой. Такси неслось по пустым улицам, город за окном казался декорацией плоской, ненастоящей.
Водитель что-то бормотал о погоде и пробках, но Арина не слушала. Внутри росло странное чувство ни тревоги, ни радости.
Старый дом встретил её тёмными окнами. Поднимаясь по лестнице, она вдохнула знакомые с детства запахи: жареная картошка с третьего этажа, стиральный порошок, аромат старого дерева. Но сегодня в эту привычную симфонию вкралась фальшивая нота.
Ключ с трудом повернулся в замке, будто двери сопротивлялись. В коридоре было темно и тихо родители, видимо, уже спали. Осторожно пройдя в свою комнату, она старалась не шуметь. Включив настольную лампу, огляделась. Всё, как всегда: книжные полки, старый письменный стол, плюшевый медведь на кровати реликвия детства, от которой мама никак не могла избавиться. Но что-то было не так. Что-то неуловимо изменилось.
Может, дело в тишине? Не в обычной ночной, а в другой густой, липкой, словно прелюдия перед грозой. Казалось, дом затаил дыхание, ожидая чего-то. Арина достала из сумки ноутбук работа не ждала. Но, потянувшись к розетке, случайно задела какую-то коробку. Та соскользнула с полки, рассыпав содержимое на пол.
Письма. Десятки пожелтевших конвертов с выцветшими штампами. И фотография старая, с загнутыми уголками. Молодая мама ещё совсем девчонка! смеётся, прижавшись к плечу незнакомого мужчины. Первая слеза упала на снимок ещё до того, как Арина осознала, что плачет.
Дрожащими руками она открыла первое письмо. Почерк размашистый, уверенный, совершенно незнакомый.
«Дорогая Вера! Знаю, не должен писать, но молчать больше не могу. Каждый день думаю о тебе, о нашей Прости, даже писать страшно о нашей дочери. Как она? Похожа на тебя? Простишь ли ты меня за то, что ушёл?» Сердце застучало чаще. Арина схватила следующее письмо, потом ещё одно. Даты 1988, 1990, 1993 Вся её жизнь, всё её детство было описано этими строками чужой рукой.
«видел её издалека у школы. Такая серьёзная, с портфелем больше себя. Не посмел подойти»
«пятнадцать лет. Представляю, какая красавица она стала. Вера, может, пришло время?..»
В горле встал ком. Арина автоматически включила лампу, и жёлтый свет высветил из темноты старую фотографию. Теперь она всматривалась в незнакомое лицо с жадным вниманием. Высокий лоб, умные глаза, чуть насмешливая улыбка Боже, у неё его нос! И этот характерный наклон головы
Арина? тихий голос матери заставил её вздрогнуть. Почему не предупредила, что
Вера замерла в дверях, увидев рассыпанные письма. Лицо её побелело.
Мама, что это? Арина подняла фотографию. Только не говори, что это просто старый друг. Я же вижу чувствую
Мать медленно опустилась на край кровати. В свете лампы было видно, как дрожат её руки.
Николай Николай Сергеевич Воронцов, голос звучал глухо, будто из другой комнаты. Думала, что никогда что эта история останется в прошлом
История? Арина почти крикнула шёпотом. Мама, это же вся моя жизнь! Почему ты молчала? Почему он почему все
Так было нужно! в голосе Веры прорвалась боль. Ты не понимаешь, тогда всё было иначе. Его родители, мои родители Просто не дали нам быть вместе.
Тихий шёпот словно окутал комнату плотной тканью. Где-то вдали прогромыхал поезд тот самый, на который сегодня Арина опоздала. Случайность? Или судьба решила, что пришло время правде выйти на свет?
Они просидели до утра. За окном медленно светало, а в комнате витал горьковатый запах остывшего чая и невысказанных слов.
Он был учителем литературы, Вера говорила тихо, будто боялась спугнуть воспоминания. Приехал по распределению в нашу школу. Молодой, красивый, читал стихи наизусть Все девочки были влюблены.
Арина смотрела на мать и не узнавала её. Куда делась вечная сдержанность? Перед ней сидела другая женщина юная, влюблённая, с горящими глазами.
А потом мать стиснула зубы. Поняла, что жду тебя. Ты даже не представляешь, что началось! Его родители кричали о «провинциальной овсянке», мои твердили о позоре
И вы просто сдались? в голосе Арины прозвучала горечь.
Его перевели в другой город. Срочно, без разговоров. А через месяц познакомили с твоим она запнулась, с Сергеем Петровичем. Хороший человек, надёжный
«Надёжный, эхо отозвалось в голове Арины. Как старый диван. Как шкаф. Как всё в этой квартире».
Но письма Зачем ты их хранила?
Не могла выбросить! впервые за ночь в голосе матери прорвалась настоящая боль. Это было всё, что осталось. Он писал каждый месяц, потом реже Но писал.
Арина взяла последнее письмо. Дата три года назад.
«Дорогая Вера! Переехал в Озёрск, купил