Валерий докурил уже четвёртую папиросу, но так и не почувствовал ни вкуса, ни запаха. Он сидел на облезлой скамейке у подъезда, вертел в пальцах потухший окурок и неотрывно смотрел на окно четвёртого этажа. Туда, где жила Люся.
— И зачем я сюда приперся? — пробормотал он и с досадой швырнул окурок в переполненную урну.
Промахнулся. Со вздохом поднялся, подобрал все окурки и затолкал их поглубже. Вернулся, посидел, передумал закуривать последнюю папиросу. Пусть полежит… если вдруг пригодится.
Взгляд упал на кошек. Четверо. Сидели у подъезда, вытянув шеи к тому самому окну.
«Люська бы уже всех к себе забрала», — усмехнулся про себя Валерий. Он её знал. Сколько раз тащила с улицы полумёртвых котов — отхаживала, кормила, отогревала. Любила их… может, больше людей. Иной раз ему даже обидно становилось. Не за себя. За род человеческий. Хотя сейчас, спустя тридцать лет, он и сам понимал — некоторых людей и любить-то не за что. Особенно себя.
Вспоминать, как он поступил с Люсей, было больно. Бросил её, когда та больше всего нуждалась. Узнал, что детей не будет — и сбежал. Мечты о сыне, рыбалке, школе… Всё это казалось важнее любви. Тогда он был уверен, что поступает правильно. Что так лучше. А теперь… теперь понимал, что струсил.
Закрыл глаза. Вдохнул. Открыл. Кошки всё так же сидели. Ждали. Как и он.
Нужно было решить — подниматься или нет. После стольких лет. После всего.
Вспомнил её сообщение: «Прости за всё. Хотелось бы увидеть тебя в последний раз…» Ни слова о болезни.
Подошла девчонка. Лет двадцати.
— Мужчина, который час? Телефон сел.
— Без десяти пять, — буркнул Валерий.
— Вы… случаем, не Сергей? Я тут с парнем должна встретиться…
— Нет. Валерий.
— А… Ладно. Вы тоже кого-то ждёте?
Он только усмехнулся. Девчонка постояла, потом ушла, оглядываясь.
Валерий встал. «Раз приехал — надо зайти». Подошёл к подъезду. Поднялся. Нажал звонок.
Дверь открыла девушка. Совсем молоденькая.
— Вы, наверное, Валерий? Проходите. Людмила Степановна предупредила.
— А ты кто?
— Лена. Соседка. Помогаю ей. Всё, я ухожу. Если что — мой номер у неё есть.
Лена скрылась. А он… стоял на пороге. В этой квартире они с Люсей начинали жить. Здесь же всё и кончилось. Был ли это дом или просто остановка? Он не знал.
— Валер, чего застрял? — донёсся голос Люси из комнаты. — Заходи.
Снял ботинки, провёл рукой по волосам. Вошёл.
— Привет, Люсь… — голос дрогнул.
— Привет… Узнала тебя сразу. Больше-то никто не придёт.
— Совсем никого?
— Совсем. Садись. На стул у окна.
Она попыталась приподняться — но сразу опустилась от боли.
— Помочь?
— Не надо… Хотя ладно.
Подошёл, почувствовал запах лекарств. Поддержал.
— Спасибо, — улыбнулась Люся. — Так легче.
— Ты… серьёзно больна?
— Нет, Валерий. Не больна. Умираю. Вот так просто.
Он окаменел. Она говорила спокойно. Как о чём-то обыденном.
— Я не понял… Ты же не писала…
— Не писала. Просто… хотела тебя увидеть. Сказать… что за тридцать лет ни дня не прошло, чтобы я о тебе не вспомнила.
Говорила быстро, будто боялась не успеть. Он слушал, и внутри всё обрушилось.
— Хотела извиниться… За то, что не смогла дать тебе детей. Знаю, ты мечтал… Но если бы можно было начать сначала — я бы снова выбрала тебя.
Валерий едва сдерживал слёзы. Попытался улыбнуться — не получилось.
— Это я должен прощения просить… За всё.
— Нет, ты поступил, как решил. Но знаешь… у меня так никого и не было. А тебя — не забыла.
Он взял со столика бумаги. Читал, затаив дыхание: диагноз, метастазы, химия, неэффективность…
— Люсь, но ведь можно прооперироваться… Есть шансы…
— Мизерные. А жить… я больше не хочу. Без тебя — не хочу.
И тут он понял. Понял, что она всё это время любила его. Понял, что и сам не переставал. А значит… не имел права уйти.
Вышел на улицу. Кошки всё так же ждали. Смотрели на него, будто спрашивали: «Ну что?»
Он собрал их всех. Четверых. И вернулся.
— Ты чего их принёс? — удивилась Люся.
— Лечить тебя будем, — улыбнулся он. — Рано ещё умирать.
Кошки тут же запрыгнули на кровать. Замурлыкали. А он… наклонился и поцеловал её. Как никогда раньше.
И она заплакала. От счастья.
Лечение далось тяжело. Но врачи разводили руками: «Главное — желание жить. И поддержка».
А это у Люси теперь было.
Она выкарабкалась. Прожила ещё много лет — с Валерием, с кошками, с настоящей любовью.
И пусть это звучит как сказка — так оно и было.
Потому что любовь и кошки — и правда творят чудеса.
