Папа на час: когда тепло возвращается
Артём заметил мальчишку у хлебного отдела в магазине. Тот стоял неподвижно, словно не булки выбирал, а ждал кого-то, кто давно не придёт. Худенький, в поношенной куртке с оторванным карманом, ботинки стоптанные, щёки раскраснелись от холода, а варежки — как старые, забытые игрушки.
В его взгляде не было детской растерянности — только тихое, выстраданное ожидание. Взгляд человека, который слишком рано понял: надеяться не на кого.
Артём уже положил в корзину свой обычный батон, но что-то заставило его обернуться. Мальчик всё так же стоял, будто прирос к полу. Как будто верил: если не сдвинуться с места — мир сжалится.
Этот взгляд был до боли знаком. Много лет назад, в детдоме, куда Артём приезжал с мастер-классами, был мальчик с такими же глазами. Без слов, без жалоб — просто немой крик: «Удели мне минуту».
Через пару минут Артём снова увидел его у кассы. Мальчик держал в руках две карамельки. Без корзины. Кассирша что-то буркнула насчёт денег. Он молча вернул одну конфету, отсчитал монеты. Движения чёткие, без лишних жестов — будто всю жизнь учился отказывать себе в малом.
— Слушай, — Артём приблизился, стараясь говорить мягче, — давай я тебе что-нибудь куплю. Хлеб, молоко, колбасу. Не бойся, я не чокнутый. Просто так.
Мальчик посмотрел на него — спокойно, без страха, но с настороженностью, которой в его возрасте быть не должно.
— А зачем? — спросил он просто.
Не вызов, не подозрение. Просто вопрос человека, привыкшего к тому, что у всего есть цена.
— Потому что могу. Потому что ты заслуживаешь большего, чем одна конфета.
— Просто так не бывает, — ответил мальчик. — Вы чей-то папа?
— Был. Дочь живёт с матерью в Екатеринбурге. Пишу, поздравляю с днём рождения. Но это… капля в море.
Мальчик будто кивнул про себя. Слышал такое уже не раз.
— Ладно. Купите мне картошку. Горячую. И сосиску. Без горчицы. Она… слишком острая.
Они вышли на улицу. Мороз щипал кожу, ветер продувал остановку насквозь. Артём протянул пакет, не делая из этого трагедии.
— Где живешь?
— Недалеко. Только домой не хочу. Мама спит. Устаёт. Может, и завтра не проснётся. Лучше тут. На скамейке. Тут тише. И люди в глаза не пялятся.
Они сели. Артём молча наблюдал, как мальчик ел. Медленно, аккуратно, будто боялся проявить нетерпение.
— Я Артём. А ты?
— Артур.
— А ты сможешь… ну, немного… Побыть папой? На час. Не взаправду. Просто чтобы… казалось, что всё как у людей.
У Артёма сдавило горло. Он кивнул.
— Смогу.
— Тогда скажите, что без шапки нельзя. Что сопли до колен. И спросите, как в школе.
— Эй, Артур, где шапка? Мороз, а ты будто на юге. Сопли вытирать не успеем. Как там с уроками?
— Тройка. Но поведение — отлично. Помог бабке донести сумку. Правда, уронил сначала. Но потом подобрал. Она сказала, что главное — не сдаваться.
— Верно. Но шапку надень. О себе заботься. Тебя у тебя один.
Артур усмехнулся. Доел, вытер руки. Как человек, у которого впереди дела.
— Спасибо, что вы не как все. Остальные либо жалеют, либо учат. А вы… просто были. И это… нормально.
— Если я завтра тут буду — заглянешь?
— Не знаю. Может, мама проснётся. А может — нет. Но если приду — вы тут?
— Буду.
Он встал. Не попрощался — просто бросил «до свидания». Пошёл, лёгкий, но с какой-то внутренней тяжестью в шагах.
Артём остался. Потом поднялся, выбросил стакан. Долго смотрел вслед. Хотелось догнать. Но он знал — нельзя ломать стены, которые ребёнок строит, чтобы не сломаться самому.
На следующий день он вернулся. И ещё. Сидел на той же скамейке, делая вид, что читает газету. Иногда Артур не приходил. Но когда появлялся — в той же куртке, с тем же взглядом — Артём чувствовал, как внутри тает лёд.
Однажды мальчик подошёл с двумя стаканчиками чая. Один протянул ему:
— Сегодня вы были папой. А теперь я побуду сыном. Можно?
Артём не ответил. Просто взял чай. И улыбнулся. Без слов. Потому что иногда… достаточно просто быть рядом.
